Генерал и его армия. Лучшие произведения в одном томе

– Писатель постигает человека, описывая его. Чтобы разобраться во Власове, я думал изобразить его в нескольких эпизодах, но вдруг почувствовал, что мой интерес к нему, по-видимому, исчерпан в одном этом эпизоде. Когда я сформулировал, что «минута его решимости и час безволия определили судьбу Москвы», мне стало ясно, каков он будет дальше во всем. Это человек момента. В нем были свойства, ценные для генерала, – авантюризм, дерзость, находчивость. Но он человек минуты, а не часа.

– Я немного о другом – не о характере, не о личности Власова, а о нем как о руководителе «Третьей силы».

– Я к этому и веду. Он под влиянием момента принял бремя руководителя «Третьей силы», заведомо неподъемное для него. Составить армию из военнопленных – замысел, достойный Спартака. Но того, наверно, не волновало, во что одеть своих гладиаторов; в позднейшие века – форма сделалась вопросом нравственным. Это не просто прикрытие наготы, тут идеология, тут и национальный дух. Так вот, форма оказалась – немецкая, гитлеровская. Не случайно сам Власов от всякой униформы отказался, носил что-то неопределенное. Ну а солдаты и офицеры были в немецком. Единственное отличие – нашивка с геральдическим щитом, с надписью «РОА», с цветами андреевского флага, – было утверждено г-ном Розенбергом. Итак, ты поставил свою армию под знамена врага, назовем вещи их именами. Вот первое испытание, которого Власову было не преодолеть. Отсюда – погружение в апатию, метания, питье, паралич воли. Но не забудем и его мученическую кончину, истинно генеральскую – он не отрекся от своего войска, не покаялся, не «раскололся»…

– Ну а сама идея «Третьей силы» в этой ситуации – в войне с Гитлером, против которого вместе с Советским Союзом были и западные демократии, – возможна ли и нужна ли она была?

– К сожалению, не спросили воюющий народ, как он к ней отнесется. А он отнесся так, что с власовцами, попадавшими в плен, расправлялись с большей ненавистью, чем даже с эсэсовцами. Поздно, а потому и безнадежно было создавать эту «Третью силу» после Сталинграда, после Курской дуги, когда война уже повернула на победу, когда вся армия валом валила на запад и только одного хотела – скорее очистить землю от оккупантов. Вспомним толстовскую мысль, что война движется по законам, которые сама создает, и бессмысленно, самоубийственно противостоять этому движению.

– Эту мысль можно и расширить. На Западе, в эмиграции, иногда говорят, что это была война Сталина против Гитлера. Вероятно, вначале, когда войну планировали и развязывали политики, это и было так. Но, по Толстому, война против захватчиков создает свои законы и на каком-то этапе она неизбежно превращается в войну народную. Так и эта война превратилась в Отечественную, в народную войну против Гитлера – и не по воле Сталина, а сама по себе. В своем «Необходимом объяснении» вы сказали – и я согласен с вами, – что миллионы наших соотечественников 9 мая отмечают свою победу, а не победу Сталина. Но вот вас упрекнули: Владимова возмущает, что эмигранты не празднуют День Победы.