Говорят «особо опасные»

Это не исключено. И в предвидении любых перемен мы должны выполнять свою главную задачу: строить в России гражданское общество.

БЕСЕДА С ЛЬВОМ ТИМОФЕЕВЫМ

Тимофеев Лев Михайлович, род. 08.09.1936 г., экономист, писатель.

Арестован 19.03.1985 г., осужден на 6 лет строгого режима плюс 5 лет ссылки. Статья 70.

Автор книг и эссе, опубликованных за рубежом: «Технология черного рынка, или Крестьянское искусство голодать», «Последняя надежда выжить».

Освобожден в 1987 г.

Вопрос: В чем состояли ваши разногласия и конфликты с системой? Какие способы сопротивления и борьбы с системой или отдельными ее проявлениями вы избрали? Каковы были цели вашей деятельности? Достигли ли вы, хотя бы частично, своих целей? Была ли ваша деятельность хоть в какой-то мере обусловлена личными причинами?

Ответ: Вопрос не имеет ко мне отношения. Я был арестован за литературные работы, опубликованные на Западе. Система меня интересует не с точки зрения конфликтов или разногласий с нею. Она интересна мне для анализа — средствами художественными и научными.

Моя книга «Технология черного рынка, или Крестьянское искусство голодать» представляет собой документально-беллетристическое произведение об экономическом феномене приусадебного участка. С одной стороны, проводится социальное исследование этого феномена, а с другой — действие пронизывает сквозная беллетристическая линия: судьба пожилой крестьянки, хозяйки, матери. Начал писать эту книгу давно, завершил в 1981 году. Книга была напечатана в двух русских журналах за рубежом, вышла также на английском и итальянском языках. Главы из нее продолжали читать по «Голосу Америки» и после моего ареста. В книге на широком материале показано, что планово-распределительная система не может существовать без поддержки рынка — системы приусадебного хозяйства крестьян. 5–7 % всей посевной площади, т. е. примерно 1/10 земельного фонда, которую составляют приусадебные участки, дает треть всей сельскохозяйственной продукции страны.

Рассказ «Ловушка» — эпистолярное сочинение, четыре письма разных людей. Речь идет о том, что человек, ставший «номенклатурой», может выбраться из системы лишь ценой чрезвычайных жертв. Повествуется о судьбе председателя колхоза, которого начинают унижать и травить, когда он пытается вернуться от «номенклатурной» к нормальной жизни. Ему не удается. В знак протеста на глазах у секретаря обкома он поджигает себя в общественном туалете. Другой человек, рассказывающий об этом в своем письме и сочувствующий герою, будет изолирован в психиатрической лечебнице.

В журнале «Время и мы» было опубликовано мое эссе «Последняя надежда выжить». Впоследствии вышла и одноименная книга. Пафос этого эссе в том, что ни революция, ни коллективизация не смогли убить общественное мнение. Оно лишь утратило свой вербальный характер, полностью интериоризировалось в человеке. Система-доктрина не может не вступить в конфликт с общественным мнением. И судьба такого конфликта исторически предопределена, общественное мнение всегда тяготеет к здравому смыслу и существует не только «внизу», но и «вверху».

Для меня книги — это искусство. Если спросят, что я знаю о том или ином предмете, отвечу: ничего. Но напишу книгу и буду знать. Перед тем как написать, начинается познание, продолжается оно и во время работы — я узнаю.

Писать для меня — сугубо индивидуальная, а не политическая потребность. Не как гражданина СССР, а как писателя. Не идентифицирую себя с той или иной группой, массой, хотя и выполняю социальную роль — это несомненно.

Незадолго до ареста написал пьесу под названием «Москва — Моление о чаше». В ней два персонажа — муж и жена, находящиеся в состоянии ожидания ареста. Пьеса вышла в журнале «Время и мы», когда я уже был арестован и находился под следствием.

Мои взгляды изложены в произведении «Последняя надежда выжить». Надежда, единственная, — исторический процесс отторжения идеологии социализма общественным разумом, надежда на стабильность государства как института. Частные перемены в политике не спасут. Революция 1917 года, вылившаяся в партийную борьбу радикалов, опасна и бесполезна. Надежда на здравый смысл общества, на смирение, которое и позволило нам выстоять. Смирение — форма духовной свободы.

Я рассказал о своих книгах, пусть это и будет ответом на поставленные вопросы.