Говорят «особо опасные»

С 1987 по 1990 год Л. Тимофеев — издатель и редактор журнала независимых мнений «Референдум». В 1989 году в Париже вышла книга «Моление о чаше», она удостоена премии Владимира Даля. В 1991 году в Москве издана книга «Я — особо опасный преступник». В том же году в США, Франции, Германии вышел «Антикоммунистический манифест. Кому помогать в России». Л. Тимофеев — один из его авторов и редактор-составитель. В 1992 году в Москве вышла книга «Зачем приходил Горбачев» (в том же году она издана в США под названием «Тайные правители России»), В 1993 году издательство «Весть-ВИМО» (Вильнюс — Москва) выпустило сборник избранных материалов «Референдума», а также книгу Л. Тимофеева «Черный рынок как политическая система».

Член Пен-клуба, член Союза писателей Москвы. Регулярно публикуется в российской и зарубежной периодике.

Руководитель Центра по изучению нелегальных экономик при Российском государственном гуманитарном институте.

Вопрос (июнь 1999 г.): Как вы оцениваете положение в России сегодня?

Ответ: В основе прежней, советской системы была идеология, которую нельзя было принять. Мой конфликт с системой был идеологический. Я видел, что система ложно отражает жизнь. Но я не революционер. Я просто хотел соответствия наших знаний и представлений о жизни с самой жизнью. Сегодня такого конфликта нет — власти не препятствуют нашему знанию и пониманию действительности.

Сейчас я не взялся бы говорить, что нужно сделать. Я исследователь, а не политик. За последние годы Россия развивалась по определенным законам, и этот путь может быть описан в рамках исторических закономерностей.

Никакой особой оппозиционности к власти я сегодня не испытываю.

Если сопоставлять с прошлым, то самое большое изменение в России — это то, что меняется исходная посылка в понимании, что хорошо, а что плохо. Теперь вопрос ставится не что хорошо, а что плохо, а — что выгодно и что не выгодно.

Хорошо и плохо — не рыночные категории. На рынке: выгодно — невыгодно. А вопрос с «хорошо» и «плохо» решается в церкви, в семье.

В экономике быть безнравственным невыгодно, если экономика работает нормально. Невыгодно «кидать» партнера, поскольку не сложатся тогда долгосрочные отношения. К сожалению, у нас сейчас ненормальная экономика.

В ней выгодно быть жуликом и обманывать.

В 1917 году произошел слом отношений собственности. Большевики стали строить новые экономические отношения на основе беззакония. Беззаконие коммунистическое перешло в беззаконие переходного периода. В СССР юридически собственность не принадлежала никому, хотя фактически ею управляли аппарат, номенклатура — по праву статуса. И другой приватизации, чем осуществленная сейчас, произойти не могло, по крайней мере мирным пугем.

Это стало исторической неизбежностью. Нынешние собственники взяли эту собственность по праву своего прошлого статуса. Вместе с тем появились и другие собственники, предприниматели, не принадлежавшие к номенклатуре, но которые получили возможность стать собственниками с помощью номенклатуры и бандитов. Это объективный, исторически обусловленный процесс. И богатые хотят сейчас правовых норм. Все это началось давно, и вылечить 70-летнюю, застарелую болезнь невозможно за 4–5 лет.

Вспомните, при Горбачеве, в 1988–1989 годах, до 80 % населения вообще не поддерживало идею частной собственности, бытовали еще слова «кулак», «куркуль», «теневик» — так называли в советском праве частных собственников.

Коррупция, поиск незаконных путей обогащения стали печальной повседневностью, другой стороной рынка.

Я — директор Центра по изучению нелегальных экономик, и меня интересуют не конкретные люди в экономике, а ее механизмы.

Что касается коррупции, то теперь о ней можно говорить публично. Сопоставляя ситуацию с прошлым, можно задать такой вопрос: почему я должен сегодня больше опасаться влияния Березовского, чем в свое время влияния, к примеру, Громыко или Устинова?

Мне нравится, что коммунисты не имеют сегодня полной власти в стране. Совсем недавно трудно было себе представить, что коммунисты будут оппозиционной партией в правовом парламенте. Я счастлив, что увидел это.

Отвечать на вопрос, что делать дальше, — не моя задача как исследователя. Меня интересуют вопросы: почему? Каким образом? С каким результатом и с какой целью?

Сегодня меня раздражает не столько коррупция, сколько рынок журналистов. Торговля безответственным словом опаснее, чем торговля должностями и привилегиями. Если тот бизнес может привести к ситуации террора и диктатуры опосредованно, то торговля словом ведет к этому непосредственно. Опасность в обществе состоит в зыбкости нравственных критериев, которая отчетливо проявляется в печати.

Сейчас люди живут трудно, добыть деньги непросто. Многим, в особенности пенсионерам, труднее, чем при коммунистах. Тогда они могли обменять деньги на продукты. Теперь нет у них этих денег. Но меня не оставляет надежда, а раньше, при советской власти, ее не было.