Говорят «особо опасные»

Ответ: На арест я шел совершенно сознательно. Избежать его не предполагал, хорошо знал обстановку в организации, где, к стыду своему, сам когда-то служил. Но я заплатил за свой грех 18 годами заключения.

Вопрос: Как вы перенесли переход из вольной жизни в заключение? Как происходили арест, следствие, какие конкретные обвинения вам предъявили? Допускали ли вы на следствии компромиссы, признали вину или продолжали отстаивать свои убеждения? Наиболее яркие впечатления этого периода?

Ответ: В моей жизни было много арестов, следствий, обвинительных актов. За 18 лет я к ним привык, хотя были моменты, когда казалось: живым не выйду. Постараюсь рассказать по порядку, но коротко.

Мои протесты против использования труда заключенных привели в 1969 году к моему аресту и заключению по статье за антисоветскую агитацию и пропаганду. Экспертиза, проведенная в том же году известным врачом-психиатром Лунцем, показала, что я совершенно здоров.

За борьбу в местах заключения за соблюдение администрацией общепринятых законов в 1972 году меня вновь осудили, не выпуская на свободу, еще на три года.

Не дождавшись от меня отказа от борьбы за свои права, власти пошли дальше. В 1973 году меня бросили в спецпсихбольницу (СПБ) в городе Сычевка Брянской области. Таким образом, властям теперь, во-первых, не надо было заботиться о сроках моего освобождения, а во-вторых, они чувствовали свою полнейшую безнаказанность.

К этому времени, однако, мое имя уже стало довольно известно, и в 1976 году КГБ был вынужден меня освободить.

С 1976 года я стал работать инженером по наладке газового оборудования. В 1981 году с меня сняли диагноз психически больного, я много ездил по работе по Сибири и в 1982 году передал на Запад сведения об использовании труда заключенных на одной из «строек века» — газопроводе в Европу. Последствие этой истории вы, конечно, помните: президент США Р. Рейган наложил вето на поставку в СССР газового оборудования. Другое следствие не так известно: в том же году меня осудили в третий раз и снова бросили в известную вам уже СПБ «Сычевка». Затем меня перевели в СПБ в г. Орел, потом в СПБ в г. Смоленске и лишь 9 октября 1987 года, после многолетней международной кампании за мое освобождение, меня выпустили, наконец, из психбольницы г. Калуги на «свободу». Правда, и на сей раз слово «свобода» я беру в кавычки. Мне сказали, что меня лишают гражданства и что я должен покинуть СССР до ноября, а иначе меня снова поместят в больницу.

За все время, проведенное в заключении, никогда не шел на компромиссы, вину свою признать отказался — это значило бы отречься от правды и от самого себя. О впечатлениях говорить просто смешно: побудьте под уколами в психушке несколько лет. Какие будут впечатления?

Вопрос: Какова была тактика вашего поведения в тюрьме или лагере? Имели ли конфликты с администрацией, допускали уступки?

Ответ: О тактике не думал, может быть, поэтому и имел постоянные конфликты с администрацией лагерей и психбольниц. На уступки не шел, да о них, по большому счету, и речи не шло в СПБ (спецпсихболь-ницах тюремного типа).

Вопрос: Расскажите об условиях содержания в заключении, что было самым трудным?

Ответ: О лагерях и тюрьмах знают достаточно. СПБ остается для всего мира тайной. Представить, что там творится, трудно, не побывав. Поэтому дам лишь справку, без эмоций.

ЧТО ТАКОЕ СПБ?

СПБ — это система зданий, окруженная забором, колючей проволокой, с сигнализацией и охраной, в точности такой же, как в обычной тюрьме.

ВНУТРИ — камеры, замки, «глазки», охранники в погонах. Тяжести режима многие не выдерживают. Самоубийства в СПБ не редкость.

ДИСЦИПЛИНА внутри поддерживается либо обычными тюремными средствами, либо сильнейшими психотропными препаратами, например такими, которые из-за их опасности для здоровья теперь редко применяются психиатрами в демократических странах.

КОНТИНГЕНТ. 1. Скрывающиеся от сурового наказания уголовники. 2. Осужденные по статьям 190 —1 и 70 УК РСФСР, т. е. за «клевету на советский строй» и «антисоветскую агитацию и пропаганду».

На мой взгляд, в СПБ до 90 % — здоровые люди.