Игра слов. Практика и идеология художественного перевода

Отто наступал снова. Леонард понимал, что теперь ему уже не спастись. Отто наступал, по его лицу лилась кровь, и было еще что-то черное, оно надвигалось сзади и сверху, на самом краю его поля зрения. Чтобы защититься и от этого, Леонард поднял правую руку, и время затормозилось, когда его пальцы сомкнулись на чем-то холодном. Он не мог помешать его движению, он мог только взяться за него и вложить свою лепту, помочь ему двигаться вниз, и оно пошло вниз, несокрушимая мощь в форме железной ступни, рухнуло вниз как правосудие, с его рукой на нем и рукой Марии, всей тяжестью правого суда, железная нога обрушилась на череп Отто большим пальцем вперед, и проломила его, и ушла вглубь, свалив его на пол. Он упал без единого звука, лицом вниз, и больше не шевелился.

Я намеренно избегал сильных знаков препинания внутри фраз, чтобы не мешать их движению. Некоторые повторы удалось сохранить, но инверсии в переводе выглядели бы странно, и я подсознательно попытался возместить эту потерю более выразительной лексикой (несокрушимая мощь)

и дополнительным повтором (правосудие – правого суда).

Еще пример. В начале романа “Нейромант” Уильям Гибсон (William Gibson, Neuromancer)

описывает муки своего героя, лишенного любимого дела и заброшенного судьбой в далекую страну. К концу абзаца экспрессия возрастает:

A year here and he still dreamed of cyberspace, hope fading nightly. All the speed he took, all the turns he’d taken and the corners he’d cut in Night City, and still he’d see the matrix in his sleep, bright lattices of logic unfolding across that colorless void… The Sprawl was a long strange way home over the Pacific now, and he was no console man, no cyberspace cowboy. Just another hustler, trying to make it through. But the dreams came on in the Japanese night like livewire voodoo, and he’d cry for it, cry in his sleep, and wake alone in the dark, curled in his capsule in some coffin hotel, his hands clawed into the bedslab, temperfoam bunched between his fingers, trying to reach the console that wasn’t there.

В последней фразе, самой длинной, мы снова видим повтор (cry for it, cry in his sleep),

яркую метафору (dreams… like livewire voodoo), а в конце – несколько причастных оборотов подряд: curled in his sleep… his hands clawed… temperfoam bunched… trying to reach…

Стоит обратить внимание и на существительные с одинаковым предлогом in, создающие добавочный ритм: in his sleep… in the dark… in his capsule in some coffin hotel… into the bedslab… Посмотрим переводы.