Игра слов. Практика и идеология художественного перевода

Он проторчал здесь уж целый год, и с каждым днем мечта о киберпространстве становилась все более призрачной. Он глотал стимуляторы горстями, облазил весь Ночной Город до последней его дыры и по-прежнему видел во сне матрицу – ее яркие логические решетки, развертывавшиеся в бесцветной пустоте… Муравейник где-то там, за Тихим океаном, а он больше ни оператор, ни киберковбой. Заурядный прохиндей, пытающийся выбраться из задницы. Но в японских ночах приходили сны – колдовские, острые, как удар высоким напряжением, и тогда Кейс плакал, просыпался в темноте и корчился в гробу капсульной гостиницы, руки тянулись к несуществующей клавиатуре, впивались в лежанку, и темперлон пузырями вылезал между пальцами. (Пер. М. Пчелинцева)

Прошел уже целый год, а он все еще грезил киберпространством, хотя от ночи к ночи его мечты блекли. Кейс набрал отличный темп, научился лавировать и срезать углы жизни Ночного Города, но все еще видел во сне Матрицу, сверкающие перекрестья логических взаимосвязей, раскинувшиеся в бесцветной и безграничной пустоте…

Дом и Мурашовник остались далеко за Тихим океаном, дорога обратно стала казаться сложной и маловероятной, и теперь он далеко уже не человек-терминал и не ковбой киберпространства, не то что прежде. Заурядный делец, старающийся забраться чуть выше остальных и заработать свое. Но сны посещали его в японских гостиницах подобно видениям вуду, и он кричал и кричал во сне и просыпался в темноте, один, скрючившись на гостиничной койке, словно в гробу; его руки впивались в матрас, и мягкий пластик выпирал между пальцами, старающимися дотянуться до клавиатуры, которой здесь не было. (Пер. Б. Кадникова, О. Колесникова)

Не будем придираться к смысловым ошибкам во втором переводе. Сравним только два варианта перевода последней фразы. Хотя все переводчики почувствовали, что причастия будут тормозить ее, и перешли в основном на глаголы, во втором варианте она все-таки немного потеряла динамику из-за громоздкого причастного оборота в конце. К тому же точка с запятой делит ее примерно пополам, тогда как тире в первом варианте находится ближе к началу и благодаря этому не воспринимается как “лежачий полицейский”. Так что в целом первый вариант получился экспрессивнее, даже несмотря на громоздкое несуществующей.

Конечно, нельзя объявлять категорический запрет на сильные знаки препинания, если в оригинале этих знаков нет. Англоязычному автору проще ошеломить или заворожить читателя длинными вереницами относительно коротких слов, выговариваемых (или даже выпаливаемых) на одном дыхании, благо почти все английские слова коротки. Но в таких случаях переводчик все же должен стараться избегать лишних “кочек” в пунктуации и длинных, труднопроизносимых слов, а объективные потери в экспрессии по возможности компенсировать другими средствами – лексическими и риторическими.

Архаизация