Игра слов. Практика и идеология художественного перевода

Примерно с теми же целями используются и другие неполные предложения – придаточные и сравнительные обороты, рассеянные по тексту, как трупики выпавших из гнезда птенцов. “Like the onset of some cold glaucoma…”, “Like pilgrims in a fable…”, “Tolling in the silence…”, “Until they stood…” – из семнадцати предложений, составляющих первый абзац, “нормальных”, то есть имеющих полную грамматическую основу, всего семь. Время от времени Маккарти фактически убивает сказуемые в произвольно выбранных фразах, превращая глаголы в причастия и замораживая действие: к примеру, он легко мог бы написать “Their light

played over the wet flowstone walls”,

но зачем-то (хотя мы уже понимаем зачем) отказался от этого более естественного варианта.

Конечно, проза Маккарти по-своему выразительна и даже поэтична. Здесь и метафоры (cold glaucoma dimming away the world; the brain that pulsed in a dull glass bell), и сравнения (like pilgrims…; eyes… as the eggs of spiders),

и хорошо знакомая нам риторическая фигура – ритмически организованная тройка эпитетов, да и монотонные and тоже создают своего рода ритм. Но это последовательно высушенная, обезжизненная поэзия – “и жизнь и слезы и любовь”, произносимые металлическим голосом автомата. Даже тройка эпитетов и та звучит сдержанно, будто сквозь зубы. Barren, silent, godless

 – три двусложных слова почти одинаковой длины, с единственной сменой ударной гласной, а-а-о, и неизменным ударением на первом слоге. Сухости добавляет и примесь “научной” лексики, будто из геологического отчета: flowstone, stone flues, rimstone pool (а сколько здесь камней, этих представителей мертвой, косной материи!).

Что хотелось бы увидеть в переводе? Минимум знаков препинания – только точки и запятые, причем последних как можно меньше. Осколки разбитых фраз. Череду монотонных действий, прерываемую статичными фотографиями. Возможно, еще какие-нибудь формальные находки, льющие воду на мельницу автора. Посмотрим: