Игры и люди

Отсюда – в высшей степени характерный для современного общества культ кинозвезд и чемпионов. Он по праву может считаться неизбежным в мире, где столь большое место занимают спорт и кино. Тем не менее у этого единодушного и спонтанного поклонения есть и другая, менее очевидная, но не менее убедительная мотивировка. Кинозвезда и чемпион являют собой чарующий образ того грандиозного успеха, который единственно может выпасть, если повезет, любому, самому неизвестному и бедному. Этим беспримерным культом встречают мгновенный апофеоз человека, который для успеха не имел ничего, кроме собственных личных, природнонеотчуждаемых ресурсов – мускулов, голоса или обаяния, то есть человека без всякой социальной поддержки.

Успех выпадает редко, и к тому же неизменно включает в себя долю непредсказуемости. Он приходит не в конце долгой карьеры, как последняя из ее неизменных ступеней. Им вознаграждается какое-то необычайное и таинственное совпадение, где складываются и сходятся вместе дары фей у колыбели младенца, непоколебимая настойчивость в преодолении препятствий и окончательное испытание, то есть опасный, но решающе важный случай, встретив который нужно не колеблясь за него хвататься. С другой стороны, очевидно, что почитаемый идол победил в скрытой, неявной конкуренции, конкуренции безжалостной, ибо нужно, чтобы успех пришел быстро. Ведь подобные ресурсы, которые может получить в наследство даже самый обездоленный и которые составляют ненадежный шанс бедняка, существуют лишь некоторое время. Красота увядает, голос ломается, мускулы слабеют, гибкость тела утрачивается. А между тем кто не мечтает смутно о том, чтобы воспользоваться феерической и в то же время, казалось бы, столь близкой возможностью попасть в недостижимый эмпирей роскоши и славы? Кто не желает стать звездой или чемпионом? Но сколь многие из этого множества мечтателей теряют мужество при первых же трудностях! Многие ли подступаются к ним? Многие ли реально готовы однажды столкнуться с ними? Оттого-то почти все предпочитают побеждать по доверенности, через посредство героев романов или кинофильмов или, еще лучше, тех реальных и родственных персонажей, какими являются кинозвезды и чемпионы. Каким-то образом они чувствуют себя представленными в лице маникюрши, избранной королевой красоты, или продавщицы, получившей главную роль в дорогостоящем фильме, или сына лавочника, выигравшего «Тур де Франс», или автомеханика, надевшего сверкающий костюм и ставшего тореадором высшего класса.

Вероятно, не бывает более тесного переплетения принципов agôn

'a и alea. Заслуга, на которую как будто бы может претендовать каждый, сочетается с невиданной удачей крупного выигрыша; казалось бы, первому встречному человеку выпадает исключительный, почти чудесный успех. И тут вступает в действие

mimicry. Каждый мысленно соучаствует в грандиозном триумфе, который, как кажется, может выпасть и ему, хотя всем известно, что в этой игре выигрывает лишь один из миллионов. Таким образом, каждый одновременно и получает право на иллюзию, и избавляется от усилий, которые ему пришлось бы прилагать, если бы он действительно хотел рискнуть и попробовать стать счастливым избранником.

Такая поверхностная, зыбкая, зато постоянная, стойкая и всеобщая самоидентификация образует один из важнейших компенсаторных механизмов демократического общества. У большинства только и есть что эта иллюзия, позволяющая им обмануться, отвлечься от тусклой, монотонной и изнурительной жизни. Подобный перенос – или, может быть, лучше сказать, подобное отчуждение личности – заходит столь далеко, что очень часто приводит к драматическим индивидуальным жестам или же к своеобразной заразительной истерии, внезапно охватывающей всю молодежь. К тому же эту фасцинацию поддерживают пресса, кино, радио, телевидение. Благодаря рекламным афишам и иллюстрированным еженедельникам лицо чемпиона или звезды становится вездесущим, неизбежно-соблазнительным. Между этими сезонными божествами и толпой их поклонников существует непрерывный осмос. Поклонникам сообщают об их вкусах, пристрастиях, суевериях, о самых незначительных подробностях их жизни[63]

. И те подражают им, копируют их прическу, усваивают их привычки, манеру одеваться и краситься, режим питания. Они живут их жизнью и в их образе, так что некоторые даже не могут утешиться в случае смерти идола и отказываются жить после нее. Ибо подобные страстные эпидемии не исключают ни коллективного неистовства, ни эпидемических самоубийств[64].

Очевидно, что ключ к такому фанатизму дают не спортивные достижения атлета и не искусство исполнителя, а скорее некая общая потребность отождествлять себя с чемпионом или кинозвездой. Такого рода привычка быстро становится второй натурой.

* * *