Инквизиция, ересь и колдовство. «Молот ведьм»

Принципиально иначе обстояло дело с мистическим «братством розария св. Девы» (fraternitas rosarii b. Virginis) Якоба Шпренгера. Если для Нидера и Инститориса в центре внимания находился индивидуальный мистический опыт и соотнесенность его с церковными институтами, то их брат по ордену предпочел коллективные формы взаимодействия и прежде всего — совместные молитвы. Как пишет Б. Хилл, Шпренгер последовал примеру брата по ордену Алана из Рупе (Alanus de Rupe, 1428–1475), основавшего первое братство розария в Дуэ (Фландрия, сейчас — Франция), и отказался от традиционных ограничений по географическому, профессиональному или социальному признаку. В братство мог вступить любой желающий, после чего имя нового участника заносилось в специальные книги по месту проживания. За вступление в братство не взималась плата, так что даже беднейшие могли принимать участие, равно как не было жесткой организационной структуры, которой верующие должны были подчиняться. Присоединяясь к братству, верующий преумножал эффект от собственных молитв. Установления Шпренгера предписывали членам еженедельно читать три розария. В ходе декламации каждый участник братства должен был прочитать сто пятьдесят раз молитву Ave Maria, перемежая серии пятнадцатью повторениями другой (Pater Noster)

[281]. Члены братства не образовывали корпорации в общественной жизни, и, как следствие, их отношения с Девой Марией находили выражение в личной молитве и благочестии, а не в публичном ритуале. Якоб Шпренгер настаивал, чтобы члены братства возносили молитвы к ней от своего лица и от лица всего братства «дабы все они обрели благодать освобождения от грехов от ее возлюбленного сына»[282]. Fraternitas rosarii b. Virginis отличалось от других объединений тем, что из-за отсутствия денежных взносов и жесткой иерархии женщины могли участвовать в нем наравне с мужчинами[283].

* * *

Sancte romane ecclesie fidei defensionis clypeus adversus Waldensium seu Pikardorum heresim выделяется в ряду других сочинений Инститориса прежде всего тем, что затрагивает одновременно несколько значимых проблем. Большинство остальных его текстов являются рассуждениями на одну значимую тему: идею вселенского собора (Epistula contra quendam conciliistam archiepiscopum videlicet Crainensem) и ограничения папской власти (Opusculum in Errores Monarchie), таинство Евхаристии (Tractatus novus de miraculoso eucaristie sacramento), злонамеренное колдовство (

Malleus Maleficarum).

На фоне других книг «брата Генриха из Шлеттштадта» «Щит…» дает нам счастливую возможность увидеть, насколько взаимосвязанными были для него рассматриваемые сюжеты. Другими словами, мы можем просто пролистать двадцать страниц со словами умиления по поводу чудес santa viva, чтобы посмотреть, возвращается ли он к ним в обсуждении близких тем или образов. Этот опыт особенно интересен, учитывая ту настойчивость, с какой немецкий инквизитор пересказывал снова и снова самые значимые experientia, «примеры из инквизиционного опыта», о ведьмах на страницах Malleus Maleficarum.

Обсуждение «живых святых» присутствуют в начале книги, большая часть которой посвящена традиционным для Инститориса материям: ошибкам еретиков, единству церкви, «владению» (dominium

) папы согласно «Константинову дару» и божественным установлениям. Последнее положение перекликается с ранними сочинениями Инститориса, обличавшими еретиков. В этом отношении «брат Генрих из Шлеттштадта» оказывается очень предсказуемым автором — как по содержанию его трактатов, так и по приемам изложения. Как и в обсуждении злонамеренного колдовства в Opus sermonum, в начало «Щита» Инститорис вынес обсуждение самых ярких и запоминающихся образов, после чего идет погружение в схоластические тонкости самых разных вопросов, подтверждающих истинное значение апостольского престола для всей христианской церкви.

Здесь я предлагаю обратиться к «Проповеди двадцать четвертой сей последней части, касающиейся пояснений жены Апокалиптической» (Sermo vicesimusquartus huius vltime partis tangens exposicionem mulieris apocaliptyice)[284]. Проповедь открывается фразой «Запись текста о жене апокалиптической» (Nota textum de muliere apocaliptica), которая содержит цитату из Откровения Иоанна: Et vidi mulierem sedentem super bestiam coccineam (17:3; синодальный перевод — «и я увидел жену, сидящую на звере багряном»).