Инквизиция, ересь и колдовство. «Молот ведьм»

Summis desiderantes affectibus приобрела свой окончательный вид после правки, в результате которой мы видим, что местами изменения вносились по существу, а местами правка имела чисто стилистический характер. Особый интерес вызывает подпись в виде инициала J — Jnnocentius, которой подтверждается личность «редактора» документа. Как указывает К.С. Мэккей, такого рода пометки могли иметь смысл только в том случае, если основной текст черновика был предложен Генрихом Инститорисом, а роль Иннокентия VIII сводилась исключительно к корректировке отдельных пассажей[303]

. Вместе с тем, отмечает К.С. Мэккей, сравнение документа с его черновым вариантом показывает усиление некоторых формулировок. Вместо простой констатации отрицания колдунами католической веры (et fidem catholicam abnegarent) в тексте появляется развернутое описание проявлений религиозного нечестия[304]. Черновик также не использует maleficia

как термин, что позволяет предположить, что Инститорис не придавал особого значения терминам, сосредоточившись на описании состава преступления. Такой вариант вероятен в свете т. н. упрощенного определения злонамеренного колдовства, которое фигурировало в «Нюрнбергском руководстве» и отличалось предельной лаконичностью.

Ситуация, когда получатель сам для себя составляет текст документа, который будет носить статус ad futurum rei memoriam, лучше всего характеризует положение Генриха Инститориса в папской курии. К середине 80-х гг. XV в. немецкий инквизитор обладал возможностью определять приоритеты собственной деятельности и получать для нее необходимое документальное оформление. Передавая черновик будущей буллы на правку папе, Инститорис находится на пике своего могущества. Еще один штрих: после издания Summis desiderantes affectibus из курии упомянутым в документе епископам были направлены письма, дезавуирующие положение второго инквизитора (Шпренгера). Так, архиепископ Майнцский был адресатом письма папы от 18 июня 1485 г., в котором обсуждалась возможность проведения всех необходимых действий порознь: «Поскольку названные ранее инквизиторы не могут посетить и исследовать все местности самолично… [следует] одному мужу-инквизитору препоручить наставление, обряды и проповеди»[305]

. Здесь нам необходимо вернуться на несколько лет ранее — к бреве Сикста IV, которое и открыло стезю инквизитора еретического нечестия для «брата Генриха из Шлеттштадта». Первое, на что следует обратить внимание, это на политическую составляющую ситуации, которая заключалась в том, что верховный понтифик с разницей в половину года издал два близких по тематике документа: буллу Exigit sincerae devotionis affectus, учреждавшую инквизицию в Испании и адресованную Фердинанду II королю Арагонскому и Изабелле I королеве Кастильской, а также небольшой служебный документ (бреве), которым назначил Инститориса инквизитором еретического нечестия «всей верхней Германии»[306]. Два документа отличаются статусом и адресатами, но вместе характеризуют интерес папы Сикста к борьбе с ересью.

Бреве начинается с характеристики личности Инститориса и его качеств, определивших выбор кандидатуры Сикстом: «Ревность к религии, образованность, безупречность жизни и постоянство в вере и прочая похвальная честность и заслуги достоинства»[307]

. Далее следовала констатация неприглядного положения дел: «Многие ошибки и ереси расцветают и непрерывно разрастаются» (multi errores heresesque vigent et continue pullulant) и «никакой инквизитор еретического нечестия к настоящему [времени] назначен не был» (nullus heretice pravitatis inquisitor ad presens deputatus existat). Результирующая часть документа предписывала наделенному многочисленными достоинствами брату ордена проповедников принять на себя тяжкий груз ответственности — «такого рода инквизитора еретического нечестия для всей верхней Германии назначаем и также предписываем тебе против всех и каждого [из] еретиков и схизматиков тех частей [Германии] раскрывать и расследовать, и тех задерживать, заключать в тюрьму, а также наказывать»[308]; после чего перечислялись стандартные полномочия для противодействия ереси.

Главная особенность этого документа заключалась в его сугубо техническом характере. Папа учреждает должность инквизитора еретического нечестия на территории «всей верхней Германии» и назначает таковым «возлюбленного сына» Генриха Инститориса. Но, поскольку в бреве отсутствовали какие-либо характеристики содержания «ошибок и ересей», получатель документа должен был действовать в рамках существующих установлений канонического права. Формально Инститорис мог запустить расследование случаев maleficia, злонамеренного колдовства (как он и поступил в Констанцском диоцезе).