Иосиф Бродский. Жить между двумя островами

В 1955 году на место ответственного секретаря Ленинградского отделения СП РСФСР был назначен поэт, журналист и общественный деятель (последняя характеристика применима к большинству советских прозаиков и поэтов того времени) Александр Андреевич Прокофьев, лауреат Сталинской, а впоследствии и Ленинской премий, Герой Социалистического Труда, кавалер четырех орденов Ленина, почетный сотрудник госбезопасности СССР (с 1922 по 1930 год – сотрудник ВЧК-ОГПУ по Ленинградскому ВО).

Перечисление регалий наших героев, повествование о литературных склоках, затаенных обидах и неожиданных альянсах еще вчера заклятых врагов воистину не имели бы никакого смысла, если бы не одно важное обстоятельство. Все они были профессиональными писателями и, следовательно, самым активным образом публиковались многотысячными (если не миллионными) тиражами, а их произведения читались и обсуждались (особенно в свете известных общественности скандалов и политических драк).

С именем Александра Андреевича Прокофьева, занимавшего свою должность 10 лет, связан весьма значимый период в литературной жизни Ленинграда, когда самым замысловатым образом переплелись судьбы и житейские истории людей, которые, казалось бы, в иной ситуации никогда не встретились и не пересеклись бы. Ясно, что как таковой заслуги в этом ответсека Ленинградского отделения СП РСФСР не было, а было простое стечение обстоятельств, из которых каждый хотел извлечь свою выгоду.

С наследством, оставленным В.А. Кочетовым, Прокофьев, имевший в писательских кругах прозвище Прокоп, принялся разбираться со свойственными бывалому чекисту обстоятельностью и осторожностью.

В целом линия предшественника, разумеется, была сохранена, однако допущенные Всеволодом Анисимовичем тактические ошибки были учтены и по возможности исправлены.

С одной стороны, был налажен диалог с ключевыми фигурами Ленинградского писательского Союза – Юрием Германом, Верой Кетлинской, Даниилом Граниным и, разумеется, Верой Пановой (в то время литературным секретарем Пановой был Сергей Довлатов). Также была начата работа с молодыми прозаиками и поэтами.

С другой стороны, Александр Андреевич благоразумно приблизил к себе и «мракобесов» (как их было принято называть в либеральной литературной среде) круга Кочетова, прекрасно понимая, что они нужны ему как некая сдерживающая в спорах с «либералами» сила.

В числе так называемых «кочетовских гвардейцев» следует упомянуть двух знаковых персонажей.

Главного редактора журнала «Нева», прозаика Сергея Воронина, напечатавшего в 1958 году на страницах своего журнала «антинигилистический» роман Всеволода Кочетова «Братья Ершовы» (публикация вызвала очередной скандал как в писательской, так и в читательской среде, автора обвинили в антисемитизме). Также Воронин ратовал за публикацию романа Ивана Шевцова «Тля», сходного по тематике с «Братьями Ершовыми» (вышел отдельной книгой в издательстве «Советская Россия» лишь в 1964 году), и принимал активное участие в полемике, которая шла в Москве между журналами «Новый мир» и «Октябрь», а вернее сказать, между их главными редакторами Александром Твардовским и Всеволодом Кочетовым о правде жизни и правде искусства, о реализме и соцреализме, о новаторстве и писательском «рукоблудии» (принимал участие, разумеется, на стороне Кочетова).

Также правый фланг Лениградского «совписа» прикрывал поэт и по совместительству парторг местного Союза Григорий Мирошниченко (якобы протеже самого Алексея Максимовича Горького).

О Мирошниченко сохранились воспоминания, не требующие комментариев:

«В 37-м году в Дом творчества “Коктебель” приехал парторг ленинградской писательской организации Григорий Мирошниченко – дюжий мужчина с хмурым казацким лицом. Он вышел к ужину, поставил перед собой бутылку водки, пил раз за разом, быстро опьянел и вдруг, резко отодвинув тарелку, поднялся. Все оглянулись. “Простите, товарищи, – сказал он, – я должен вас покинуть. Я очень устал. Я боролся с врагами народа”. Он пошатнулся и уперся кулаками в скатерть. “Я боролся с врагами народа, – повторил он. – Я приехал сюда отдохнуть. И что же я вижу?” Он обвел всех ненавидящим взглядом: “Кругом одни враги народа. Не с кем за стол сесть!” В столовой повисла абсолютная тишина. Стоило ему захотеть, и назавтра арестовали бы любого. Он повернулся и угрюмо вышел».

Таким образом, Александр Андреевич Прокофьев трактовал упомянутые свыше слова «буревестника пролетарской революции» о «праве командовать друг другом» и «праве учить друг друга» по собственному разумению. А именно, умело балансируя между «центристами» (Герман, Гранин, Панова, Берггольц) и «сталинистами-ортодоксами», периодически стравливая их между собой. Причем повод для выяснения отношений предоставляли сами творцы, систематически публикуя в «толстых» журналах или в книжном формате тексты, которые часто вызывали раздражение, а порой и просто бешенство коллег. Причин тому было предостаточно: зависть, старые обиды, финансовые проблемы, семейные дрязги и тому подобное, список этот, что и понятно, может продолжаться и продолжаться.