Иосиф Бродский. Жить между двумя островами

Денисов

(трубоукладчик УНР-20). Я Бродского лично не знаю. Я знаком с ним по выступлениям нашей печати. Я выступаю как гражданин и представитель общественности. Я после выступления газеты возмущен работой Бродского. Я захотел познакомиться с его книгами. Пошел в библиотеки – нет его книг. Спрашивал знакомых, знают ли они такого? Нет, не знают. Я рабочий. Я сменил за свою жизнь только две работы. А Бродский? Меня не удовлетворяют показания Бродского, что он знал много специальностей. Ни одну специальность за такой короткий срок не изучить. Говорят, что Бродский представляет собою что-то как поэт. Почему же он не был членом ни одного объединения? Он не согласен с диалектическим материализмом? Ведь Энгельс считает, что труд создал человека. А Бродского эта формулировка не удовлетворяет. Он считает иначе. Может, он очень талантливый, но почему же он не находит дороги в нашей литературе? Почему он не работает? Я хочу подсказать мнение, что меня его трудовая деятельность как рабочего не удовлетворяет…

Ромашова

(преподавательница марксизма-ленинизма в училище имени Мухиной). Я лично Бродского не знаю. Но его так называемая деятельность мне известна. Пушкин говорил, что талант – это прежде всего труд. А Бродский? Разве он трудится? Разве он работает над тем, чтобы сделать свои стихи понятными народу? Меня удивляет, что мои коллеги создают такой ореол вокруг него. Ведь это только в Советском Союзе может быть, чтобы суд так доброжелательно говорил с поэтом, так по-товарищески советовал ему учиться. Я как секретарь партийной организации училища имени Мухиной могу сказать, что он плохо влияет на молодежь…

Николаев

(пенсионер). Я лично с Бродским незнаком. Я хочу сказать, что знаю о нем три года по тому тлетворному влиянию, которое он оказывает на своих сверстников. Я отец. Я на своем примере убедился, как тяжело иметь такого сына, который не работает. Я у моего сына не однажды видел стихи Бродского. Поэму в 42-х главах и разрозненные стихи. Я знаю Бродского по делу Уманского. Есть пословица: скажи, кто твои друзья. Я Уманского знал лично. Он отъявленный антисоветчик. Слушая Бродского, я узнавал своего сына. Мой сын тоже говорил, что считает себя гением. Он, как Бродский, не хочет работать. Люди, подобные Бродскому и Уманскому, оказывают тлетворное влияние на своих сверстников. Я удивляюсь родителям Бродского. Они, видимо, подпевали ему. Они пели ему в унисон. По форме стиха видно, что Бродский может сочинять стихи. Но нет, кроме вреда, эти стихи ничего не приносили. Бродский не просто тунеядец. Он – воинствующий тунеядец. С людьми, подобными Бродскому, надо действовать без пощады. (Аплодисменты.)».

При всем однообразии и бессмысленности приведенных выше «свидетельских показаний», которые таковыми по сути своей и не являлись, хотелось бы обратить внимание разве что на последнее – некоего пенсионера А. Николаева.

Пожалуй, это было единственное выступление, анализ информации из которого позволяет связать события 1960 и 1964 годов в единую цепь, а также убедиться в том, что ушедшая в тень «контора» все это время неустанно «обрабатывала» Бродского. Итак, мы не знаем, кто был по профессии и чем занимался пенсионер-общественник, но то обстоятельство, что он был знаком с Александром Уманским, говорит о том, что его появление на суде неслучайно. Дело здесь вовсе не в некоем мифическом сыне А. Николаева, на которого Бродский якобы оказал «тлетворное влияние» своими «графоманскими» стихами, дело в том, что «самаракандский эпизод» не был забыт. Свидетель специально упоминает вместе имена Бродского и Уманского (в это время последний отбывал срок во Владимирской тюрьме по ст. 70 ч.1 УК РСФСР), давая тем самым понять, что намерение угона самолета, антисоветская деятельность, а также измена родине – очень серьезные обвинения, в сравнении с которыми обвинение в тунеядстве лишь невинный пролог, за которым может последовать уже не фарс, а настоящая трагедия.

В статье «Окололитературный трутень» от 29 ноября 1963 года читаем: «Однажды по приглашению своего дружка О. Шахматова, ныне осужденного за уголовное преступление, Бродский спешно выехал в Самарканд. Вместе с тощей тетрадкой своих стихов он захватил “философский трактат” некоего А. Уманского. Суть этого “трактата” состояла в том, что молодежь не должна-де стеснять себя долгом перед родителями, перед обществом, перед государством, поскольку это сковывает свободу личности. “В мире есть люди черной кости и белой. Так что к одним (к черным) надо относиться отрицательно, а к другим (к белым) положительно”, – поучал этот вконец разложившийся человек, позаимствовавший свои мыслишки из идеологического арсенала матерых фашистов. Перед нами лежат протоколы допросов Шахматова. На следствии Шахматов показал, что в гостинице “Самарканд” он и Бродский встретились с иностранцем. Американец Мелвин Бейл (Белли. – Прим. авт.) пригласил их к себе в номер. Состоялся разговор.