Иосиф Бродский. Жить между двумя островами

Иосиф Бродский: «Сначала они думали, что я шпион. Потому что кто-то услышал по Би-би-си передачу – их можно было поймать на приемнике “Родина”, который работал на батареях… И, значит, пустили слух, что я шпион. Но потом они поняли, что нет, совсем не шпион. Тогда они решили, что я за веру пострадал. Ну это была с их стороны ошибка, и я объяснил им, что это не совсем так. А потом они просто привыкли ко мне, довольно быстро привыкли. В гости приглашали… Там существовал магазин, сельпо, где продавались хлеб, водка и мыло, когда его привозили. Иногда появлялась мука, иногда – какие-то чудовищные рыбные консервы. Которые я один раз попробовал и – какой я ни был голодный – доесть никак не смог. Магазин этот, пока я там был, обновили. И вот я помню – абсолютно пустые прилавки и полки, новенькие такие. И только в одном углу – знаете, как в красном углу иконы? – сбились буханки хлеба и бутылки водки. И больше ничего нет!.. Это ведь был животноводческий совхоз, они там выкармливали телят. Но мяса этого они никогда не видели. Только если теленок сломает себе ногу, то его, чем с ним возиться, прибивают. Тогда составляется официальный акт, шкуру с теленка снимают, а мясо раздают населению. И еще, если кто кабана держит, то кабана можно заколоть. Так и живут. Раз или два в месяц приезжали ко мне устраивать обыск из местного отделения… два человека приезжали на мотоцикле, входили ко мне в избу. Замечательная у меня изба была, между прочим. Отношения – самые патриархальные. Я понимал, зачем они приехали. Они: “Вот, Иосиф Александрович, в гости приехали”. Я: “Да, очень рад вас видеть”. Они: “Ну, как гостей надо приветствовать?” Ну я понимаю, что надо идти за бутылкой. Возвращался я с бутылкой минут через сорок-пятьдесят, когда дело было уже сделано. Они уже сидели всем довольные, поджидали меня. Да и что они могли понять во всех этих книжках, которые там валялись? Тут мы садились и распивали эту бутылку, после чего они уезжали».

В Норинской на постой Иосифа определили к Таисии Ивановне Пестеревой, где, впрочем, прожил он недолго, после чего перебрался в дом Константина Борисовича и Анастасии Михайловны Пестеревых, что находился на самом краю деревни.

Геолог, демограф Александр Петрович Бабёнышев (1938 г.р.), посетивший Бродского в ссылке, так описал его жилье: «Это был деревянный квадратный бревенчатый сруб, какие строят испокон веку по всей России, из бревен длиной 3,5–4 метра, то есть общей площадью 12–15 квадратных метров. Крошечное окошко из тех, что когда-то заделывали слюдой, тоже было типично для северных мест… Здесь я впервые увидел оригинальный метод борьбы с клопами: стены, потолок и отчасти даже пол были плотно обклеены старыми газетами… Мебели в городском понимании этого слова не было. Слева от окна прибитый к стене дощатый стол с керосиновой лампой, пишущей машинкой, чернильницей в стиле барокко… – подарок Ахматовой. Над столом – полка с книгами, над ней в анфас развернут небольшого формата альбомчик с репродукциями Джотто. Топчан с соломенным матрацем, лавка с ведром для воды – вот и вся незамысловатая обстановка… Конечно, не было газа, водопровода, электричества, тёплого туалета… не было даже уборной-скворешни во дворе, придуманной стыдливыми горожанами. Но были четыре стены, крыша и дверь, закрыв которую можно было отгородиться от всего мира, думать, сочинять, быть наедине с собой».

Вскоре по прибытии в Норинскую Иосиф, согласно приказу № 15 по совхозу «Даниловский» Архангельского треста «Скотооткорм», был зачислен рабочим в бригаду № 3.

В круг его обязанностей входило – убирать навоз, корчевать пни, чистить поля от камней и валунов, изготавливать жерди для осек (ограды пастбищ), лопатить зерно, сеять озимые в тракторных бригадах, сажать и убирать картофель.

Однако назвать Бродского прилежным работником было трудно.

В сохранившемся «Приказе № 18 по совхозу “Даниловский” Архангельского треста “Скотооткорм” от 22 марта 1965 года» сообщалось: «За допущенные неоднократно прогулы в 1964 и в 1 квартале 1965 года: январь – 10 дней, феврале – 1, 2, 3, 5, 6, 19, 24, 25 всего 8 дней и 19 марта рабочему совхоза отделения № 3 Бродскому Иосифу Александровичу объявить – выговор. Предупредить в последний раз тов. Бродского Иосифа Александровича, что, если ещё раз с его стороны будут прогулы без уважительных причин, к нему будут приняты более строгие меры взыскания вплоть до увольнения из совхоза без каких-то предупреждений».

Из воспоминаний жителей райцентра Коноша и деревни Норинской об Иосифе Александровиче Бродском.