Ищу идеального мужа

— Такие вещи, — самозванка обворожительно улыбнулась, — просто так не пропадают. И в нашем случае обычные законы не действуют. Что поделать, определить отцовство с помощью ДНК-анализа не получится.

Она была права. Члены королевских семей обладали особенностью, видимо, как наследие Богов-родителей: ДНК действительно не определялась. Вот все анализы провести было можно, а этот — нет.

— Почему? — Джеро выглядел удивленным. — Как раз та, у которой выделят ДНК, и есть — самозванка. Или ты думаешь, в этом мире так много потерянных королевских дочерей?

Лжеари хихикнула и грациозно поднялась:

— Не прощаюсь, еще увидимся. И, кстати, милочка, — от такого обращения кровь вскипела, захотелось вцепиться паршивке в волосы и заодно расцарапать лицо, — по фотографии невозможно определить подлинность украшения. Так что если у тебя есть снимки со второй сережкой… можешь выкинуть. Или оставить на память: они бесполезны.

Вот ведь! Она что, мысли мои читает?

Я не могла произнести ни слова в ответ. Из оцепенения вывело тихое:

— А ведь она права… По фото не докажешь.

28

Просовывая в окошко поднос с едой, надсмотрщик буркнул:

— Приказ пришел. Отныне с тобой запрещено разговаривать.

Дэй не стал выяснять, что к чему: если такое распоряжение было, никто не решиться нарушить предписание. Донесли до подследственного и хватит.

Но неопределенность удручала. Судя по тишине, снаружи творилось что-то странное. Никто не обсуждал коронацию, и даже те, кто находился в неплохих отношениях с начальством, оставались в неведении.

Дэй мерно пережевывал мясо, не чувствуя вкуса. Наверняка что-то произошло с принцессой. Очередное покушение, которое не смогли предотвратить? Или…

В голову лезли сотни предположений, одно страшнее другого. Хотелось вскочить, швырнуть поднос из нержавейки об стену, чтобы грохотало как следует. Закричать, выплевывая легкие. Стучать в дверь, требуя сказать хоть что-то.

Вместо этого Дэй спокойно доел обед и взял с полки книгу. Слухи, как вода, — всегда найдут способ просочиться. Через день-другой вся гауптвахта будет знать причину странной тишины. Нужно было только подождать.

Это произошло гораздо раньше.

Надсмотрщик, вместо того, чтобы забрать поднос, громыхнул ключами:

— На выход.

Дэй кинул взгляд на куртку. Надсмотрщик покачал головой, давая понять, что она не понадобится.

Начальник гауптвахты ждал в крохотной комнатке, в которой помимо одного стула и привинченного к полу стола были только три камеры под потолком.

— Явился? — он жестом отпустил конвоира и указал на стопку бумаги. — Сейчас ты сядешь и запишешь все, что происходило с тобой с момента получения приказа доставить принцессу во дворец. Вспоминай даже, что ел на завтрак, или когда и где ходил в туалет!

Рядом с бумагой лежала ручка.

— Закончится — дай знать, — начальник указал на одну из камер, — за тобой будут следить, так что без фокусов!

Дэй и не думал что-либо предпринимать. Спокойно уселся за стол, прокрутил ручку между пальцами, справляясь с волнением: в том, что на церемонии произошло что-то из ряда вон выходящее, он больше не сомневался. Но вот что?

Рассказывать ему не собирались.

Картинка на экране не менялась уже второй час. Подследственный старательно покрывал лист бумаги закорючками. По особому приказу камеры перевесили так, чтобы разглядеть, что именно он пишет, было невозможно.

Начальник гауптвахты тихо ругался, наблюдая за происходящим. Предполагалось, что объявление Наследницы станет национальным праздником, а обернулось все катастрофой. И одна из причин сейчас находилась в его ведомстве. Случить что с подследственным Таято, головы не сносить.

А к нему уже рвались посетители. Журналистов отшил сразу, а вот с представителями различных департаментов оказалось сложнее. Спасло прямое указание короля: если не будет специальной резолюции, никого в камеру не допускать и разговаривать только на бытовые темы.

Часа через четыре Дэй закончил описывать свои похождения. За это время он трижды просил поменять ручку и один раз — принести еще бумаги. Начальник делал это сам, не доверяя никому. И когда подследственного увели, лично забрал написанное, чтобы опечатать. Глядя на размашистый почерк, он боролся с желанием прочитать то, что являлось теперь государственной тайной. Но в смежной комнате, у монитора, сидел специально назначенный человек из Внутренней службы.

Забрав пухлый конверт, офицер немедленно отбыл, подтвердив приказ никого к заключенному не пускать. Когда за ним закрылась дверь, начальник гауптвахты тяжело вздохнул и собрался позвонить жене, чтобы не ждала: похоже, ночевать придется на работе. Но едва протянул руку к трубке, в дверь протиснулся секретарь с донесением, что командира ожидают у ворот странные посетители.

Костеря на чем свет стоит никчемных подчиненных, которые не могут отвадить любопытных, начальник, тяжело отдуваясь, отправился к пропускному пункту. Он намеревался высказать незваному гостю все, что думает по поводу почти ночного визита, и даже уже открыл рот, начиная тираду.