Искры

— Товарищи депутаты! К нам приехал уполномоченный Центрального Комитета Российской социал-демократической рабочей партии большевиков и фракции большевиков Петербургского совета товарищ Цыбуля!

Все обернулись, послышался оживленный шум голосов, крики: «Ура петербургскому пролетариату!» — и чайную наполнили шумные аплодисменты.

Лука Матвеич смутился, снял шапку и не знал, куда ее положить. Потом бросил на стул и что было силы крикнул:

— Петербург и Москва бастуют, товарищи! Привет вам от Пролетариата двух столиц! Да здравствует революция!

И новый взрыв аплодисментов потряс здание чайной.

Леон открыл заседание Совета, и Лука Матвеич выступил с докладом о первых успехах русской революции.

3

Ночью состоялось объединенное собрание югоринских социал-демократов. Лука Матвеич сделал доклад о задачах РСДРП в революции и по поручению ЦК предложил распустить меньшевистский «Югоринский союз».

Кулагин протестовал против такого решения, но рабочие-партийцы не поддержали его. Не поддержали его и Ряшин, и Кисляк. Кулагин покинул собрание и вышел из здания. «Один. Остался один. Даже Ряшин и Кисляк переметнулись к ленинцам. Что ж, придется действительно перестраиваться», — рассуждал он, одиноко шагая по улице. Навстречу ему быстро шли рабочие. Завидев Кулагина, они подошли к нему, сказали:

— Ты, депутат Совета, передовой человек, за чем смотришь? Почему казаки оцепили завод? — И отдали ему новое объявление Суханова.

В объявлении было написано, что основные цехи завода закрываются, а рабочие могут получить расчет. «Хороший предлог вернуться в Совет», — решил Кулагин и, вернувшись на собрание, зачитал объявление хозяина завода.

Угроза локаута стала фактом.

Лука Матвеич задумался. «Неважно оборачивается дело. Измором думают взять власти и предприниматели. Ну что ж? Померяемся силами», — мысленно сказал он, прослушав объявление, и предложил утром обсудить положение на заседании Совета.

На следующий день локаут объявили хозяева всех предприятий города, даже парикмахерские. Леон назначил открытое заседание Совета. Но еще до открытия заседания в здание чайной набилось столько рабочих, что невозможно было пройти. Настроение у всех было мрачное, в зале было тихо, почти все чадили махоркой. И каждый думал: «Что скажет Совет? Неужели тысячи человек завтра будут уволены с завода?»

Лука Матвеич понимал: наступил переломный момент. Прояви Совет нерешительность или малейшее промедление, нечего тогда и думать о подготовке вооруженного восстания. Он подозвал к себе Леона и сказал:

— Надо постараться сделать так, чтобы фронтовая сотня сменила караул атаманцев возле завода и чтобы завтра с утра рабочие могли приступить к работе. Стачку придется прекратить.

Леон и Александров пошли к Егору Дубову, и заседание проводил Ряшин. Сообщив о локауте, он заверил, что Совет примет надлежащие меры, и предоставил слово Луке Матвеичу.

В зале замерли все звуки, все шорохи. Сейчас уже каждый человек знал, кто такой Лука Матвеич, и смотрел на него, как на последнюю надежду.

Дед Струков так и шепнул Ермолаичу:

— Этот найдет выход. Обязательно найдет.

Шепот его услышали другие, и по залу пробежал оживленный шум.

Лука Матвеич провел рукой по бритой голове, негромко, как-то просто сказал:

— Так вот что, товарищи: измором нас решили взять власти и капиталисты. Ну что ж! Померяемся силами-… Я призываю всех честных рабочих и всех граждан выйти на улицу города и продемонстрировать свою силу. Совет пойдет впереди…

Лука Матвеич посмотрел в даль зала прищуренными глазами и, увидев полицию, громко сказал:

— Граждане полицейские, у нас происходит заседание Совета рабочих депутатов. Прошу покинуть зал.

Рабочие обернулись. Полицейские увидели сотни горевших ненавистью глаз и замешкались. Тогда Ткаченко и Щелоков подошли к ним и выпроводили их на улицу.

Лука Матвеич снова заговорил:

— Положение создалось для нас невыгодное. Поэтому надо поступить так: первое — расчета никому не брать: второе — забастовку прекратить; третье — создать комиссию рабочего контроля и призвать рабочих одновременно выйти на работу.

— Хорошее дело.

— Ну, а я что тебе говорил? — послышался голос деда Струкова.

Лука Матвеич бросил в его сторону неодобрительный взгляд, и дед Струков умолк.

— О времени начала работы надо будет объявить особо через депутатов от цехов, — продолжал Лука Матвеич. — А чтобы власти поняли, что мы борьбы не прекращаем и полны решимости довести ее до конца, мы немедленно должны организовать боевые дружины Совета. Дать организованный отпор властям и предпринимателям — в этом сейчас наша главная задача. Далее: надо сейчас же обратиться с воззванием ко всем рабочим соседних заводов и шахт с просьбой выступить с нами сообща. Наконец надо немедленно создать стачечный фонд и начать сбор средств…

— Принять все советы!

— А кому деньги можно сдавать? Я сейчас хочу внести.

Ряшин ответил, что деньги можно сдавать Лавреневу.

Овсянников подошел к Ткаченко и негромко сказал, видимо не желая, чтобы его услышал Лука Матвеич: