История марксизма-ленинизма. Книга первая (40-е годы XIX века – 1871 год)

Задавленные непосильным гнетом эксплуататоров и угнетателей, люди труда издавна мечтали о лучшей доле, об уничтожении подневольного труда и неравенства, о свободе и справедливости. Лучшие умы человечества, отражая вековечные чаяния простых людей, рисовали фантастические картины будущего, разного рода социальные утопии, нередко сопровождавшие народный протест против угнетения и эксплуатации. Идеальный строй, основанный на общности имущества и совместном труде, изобразил в своей утопии английский мыслитель XVI века Томас Мор. О справедливом обществе без эксплуатации мечтал итальянский мыслитель XVII века Томмазо Кампанелла. Народные чаяния о справедливом обществе без крупной частной собственности и эксплуатации нашли отражение в требованиях Томаса Мюнцера – одного из вождей крестьянской войны в Германии в XVI веке, в лозунгах «истинных левеллеров» (уравнителей) в период английской буржуазной революции XVII века, в требованиях «регуляторов» времен американской буржуазной революции XVIII века. В XVIII веке во Франции возникли утопические теории Ж. Мелье, Морелли, Г. Мабли, Г. Бабефа, в XIX веке – учения Э. Кабе и Т. Дезами.

В первой трети XIX века в условиях все большего выявления в буржуазном обществе классовых противоречий появились глубокие социальные утопии А. Сен-Симона, Ш. Фурье и Р. Оуэна, имевших последователей во многих странах Европы, в том числе в России. Сен-Симон эпиграфом к одному из своих сочинений избрал вещие слова: «Золотой век, который слепое предание относило до сих пор к прошлому, находится впереди нас».

Но великие социалисты-утописты XIX века, как и их предшественники, не могли преодолеть горизонт, который ставили им существующие общественные отношения. Утопизм их учений объясняется тем, что они создавались в то время, когда в общественных условиях еще невозможно было усмотреть реальной экономической и социальной основы для коренных общественных преобразований и найти решение этой задачи в самом развитии существующего общества. Поэтому социалисты-утописты решение социальных проблем искали в области мысли и для реализации своих проектов наивно обращались к разуму и добродетели имущих классов. Только с развитием капитализма, когда возникли соответствующие материальные предпосылки и ясно выявились объективные тенденции, ведущие к социалистическому переустройству общества, а классовые антагонизмы обнажились, предельно упростились и обострились, лишь тогда создались объективные условия для появления научной теории социализма и коммунизма.

Характеризуя взгляды Сен-Симона, Фурье и Оуэна, Энгельс в произведении «Развитие социализма от утопии к науке» писал: «Общим для всех троих является то, что они не выступают как представители интересов исторически порожденного к тому времени пролетариата. Подобно просветителям, они хотят сразу же освободить все человечество, а не какой-либо определенный общественный класс в первую очередь»[87]

. В пролетариате они видели лишь угнетенное, страдающее сословие, помощь которому могла быть оказана только извне. «Социализм для них всех есть выражение абсолютной истины, разума и справедливости, и стоит только его открыть, чтобы он собственной силой покорил весь мир…»[88]

Хотя у Сен-Симона и Оуэна и обнаруживаются некоторые подходы к идее закономерности общественного прогресса, представителям утопического социализма было свойственно идеалистическое понимание истории. Они отвергали борьбу классов, выступали мирными реформаторами, хотя видели антагонистические противоречия в обществе; их социальные планы и рецепты, не опиравшиеся на науку, были утопичны, неосуществимы.

Только Маркс и Энгельс создали подлинную науку об обществе – научный коммунизм. Они дали ответы на вопросы, которые передовая мысль человечества поставила, но не смогла решить. Указав реальные пути и средства осуществления исторических задач социалистического преобразования общества, они совершили революционный переворот в общественной науке. Учение Маркса и Энгельса ознаменовало вместе с тем коренной перелом в освободительном движении, позволив поднять его на ступень сознательной борьбы.