История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

Русское общество въ царствованіе императора Николая I. Выше были указаны т громадныя историческія послдствія, которыя остались въ исторіи русскаго общественнаго самосознанія отъ первыхъ либеральныхъ начинаній юнаго императора Александра. Эти результаты были настолько глубоки, серьезны, что впослдствіи, какъ правітельственная реакція, такъ и общественная, смнившія либерализмъ, оказались не въ состояніи искоренить изъ сознанія русскаго общества зародившейся въ немъ мечты о правахъ личныхъ и гражданскихъ. Почти-общанная императоромъ конституція Россіи дана не была, — аракчеевщина и мистицизмъ тяжелымъ гнетомъ легли на русское общество.

Либералы конца александровской эпохи.

И вотъ, одни уступили этому гнету, другіе вступили въ борьбу съ нимъ, ршившись самостоятельно добиться того, что не даровано было свыше. Репрессіи правительства и упорный консерватизмъ большей части тогдашняго общества обострили энергію и фанатизмъ тогдашнихъ либераловъ-конституціоналистовъ. То, что недавно еще было въ ихъ сознаніи только «мечтой», "утопіей", — теперь, заостренное борьбой, стало искать себ выраженія въ жизни; теорія стремилась воплотиться въ практику… Военный мятежъ 14 декабря 1825 года былъ первой попыткой со стороны оппозиціонной части русскаго общества вступить въ открытую борьбу съ правительствомъ. Опытъ оказался очень неудачнымъ. Мятежъ былъ подавленъ безъ труда, потому что нсколькихъ десятковъ до фанатизма убжденныхъ людей оказалось недостаточнымъ для того, чтобы создать настроеніе среди такихъ массъ, которыя къ конституціи относились безъ всякаго сознанія и интереса, о правахъ личности еще не имли представленія, или либеральничали только потому, что это было тогда «модой»… Къ тому же въ сред русской интеллигенціи тогда очень силенъ былъ сознательный и стойкій консерватизмъ, сильный не Аракчеевыми, Фотіями. Магницкими, — a сознательной любвью къ родной старин (Карамзинъ, Шишковъ), искреннею врой въ то, что "самодержавіе", "православіе" и «народность» — главныя основы русской исторіи, что не въ подражаніи западу сила Россіи, a въ поддержаніи, укрпленіи и развитіи этихъ «основъ», признанныхъ исключительно-народными.

Николай I, какъ политическій дятель.

Энергичнымъ и убжденнымъ поклонникомъ такихъ взглядовъ явился императоръ Николай I. Онъ былъ, во многихъ отношеніяхъ, полной противоположностью Александру I. Это былъ человкъ, не знавшій колебаній, прямолинейный и ршительный, оставшійся врнымъ своей политик отъ восшествія на престолъ до смерти. Свою политику онъ построилъ на тонъ сознательномъ консерватизм, лучшимъ представителемъ котораго былъ въ царствованіе Александра Карамзинъ, — его "Исторія Государства Россійскаго" и "Записка о древней и новой Россіи" — сдлались политическимъ Евангеліемъ Николая I.

"Оффиціальная народность".

Онъ энергично расправился съ фанатиками-либералами, — и изъ русскаго общества были вырваны самые замтные его дятели, одухотворявшіе своими мечтами большую часть общества. Ихъ не стало, замеръ въ обществ "духъ мятежный". Правительство, опираясь на Карамзина, потянулось къ дореформенной, допетровской Россіи. Пытаясь уничтожить «зловредныя» вліянія Запада, оно ставило крестъ на всемъ царствованіи Александра I; оно критически относилось къ реформамъ императрицы Екатерины, отчасти даже Петра, — за то политическіе идеалы старой Москвы, "третьяго Рима",[51]

теперь опять воскресли съ новой силой. "Самодержавіе", "православіе" и «народность» — сдлались лозунгомъ николаевскаго правленія. Націоналистическое направленіе русскаго правительства этихъ годовъ носитъ, обыкновенно, названіе "оффиціальной народности". Надо сознаться, что императоръ Николай сумлъ окружить себя ореоломъ мощи. Это было большое моральное завоеваніе. Особенно ему, въ этомъ отношеніи, помогла быстрая побда надъ декабристами.

Немудрено, что массы общества, недавно равнодушныя ко всякой политик, или, слдуя за модой, тяготвшія къ декабристамъ, теперь безъ труда перетянулись на сторону правительства, покоренныя обаяніемъ его силы. Расшатанное при Александр самодержавіе вновь укрпилось въ сознаніи массъ. Императоръ Николай сумлъ взять ршительный, энергичный и самоувренный тонъ въ разговор не только со своими подданными, но и съ государствами Западной Европы, — и такъ тоже надолго увровали въ мощь самодержавной Россіи. Такъ создалось обаяніе личности императора и русской непобдимости, — обаяніе, которое было разсяно лишь Крымской кампаніей, изобличившее передъ всмъ міромъ слабость необразованной Россіи, на видъ столь могущественной и всесильной…

Отношеніе массы русскаго общества къ политик правительства.