История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

Но опека правительства направлялась не только на искорененіе изъ русскаго сознанія чужихъ «ненародныхъ» идей, но и на воспитаніе тхъ идеаловъ, которые считались «истинно-народными». Въ этомъ отношеніи, правительство дйствовало очень умло, и, въ конц концовъ, создало въ русскомъ обществ преувеличенное понятіе о міровомъ значеніи своего отечества.[52]

Міровоззрніе русскихъ "націоналистовъ".

Посл вковъ рабскаго преклоненія передъ западомъ теперь массы русскаго общества прониклись презрніемъ къ этому западу; любовь къ родин, теперь обратилась y многихъ въ національное самомнніе, не желавшее видть y себя ничего плохого. "Сущность этого представленія состояла въ томъ, что Россія есть совершенно особое государство и особая національность, непохожая на государства и національности Европы. На этомъ основаніи она отличается и должна

отличаться отъ Европы всми основными чертами національнаго и государственнаго быта; къ ней совершенно неприложимы требованія и стремленія европейской жизни. Въ ней господствуетъ наилучшій порядокъ вещей, согласный съ требованьями религіи и истинной политической мудрости. Европа иметъ свои историческія отличія: въ религіи — католицизмъ, или протестантство, въ государств — конституціонныя, или республиканскія учрежденія, въ обществ — свободу слова и печати, свободу общественную и т. п.; она гордится ими, какъ прогрессомъ и преимуществомъ, но этотъ прогрессъ есть заблужденіе и результатъ французскаго вольнодумства и революціи, поправшей въ прошломъ столтіи религію и монархію, и хотя укрощенной, но оставившей слды своего пагубнаго вліянія и зародыши дальнйшихъ европейскихъ безпорядковъ и волненія умовъ. Россія осталась свободна отъ этихъ тлетворныхъ вліяній, которыя только разъ пришли возмутить ея общественное спокойствіе (14 декабря 1825 г.). Она сохранила въ цлости преданія вковъ и, будучи тмъ предохранена отъ безпокойствъ и обмановъ конституціонныхъ, не можтъ сочувствовать либеральнымъ стремленіямъ, какія обнаруживаются и даже находятъ снисхожденіе правительствъ въ разныхъ государствахъ Европы, и не можетъ не поддерживать, съ своей стороны, принципа чистой монархіи. Въ религіозномъ отношеіи, Россія также поставлена въ положеніе, несходное съ европейскимъ, исключительное и завидное… Ея исповданіе заимствовано изъ византійскаго источника, врно хранившаго древнія преданія церкви, и Россія осталась свободна отъ тхъ религіозныхъ волненій, которыя первоначально отклоняли отъ истиннаго пути католическую церковь, a потомъ поселили распри въ ея собственной сред и произвели протестантизмъ, съ его безчисленными сектами. Правда, въ русской церкви также происходили несогласія, и часть невжественнаго народа ушла въ расколъ, но правительство и церковь употребляютъ вс убжденія къ возвращенію заблудшихъ и къ искорененію ихъ заблужденій".

"Россія и во внутреннемъ своемъ быт непохожа на европейскіе народы. Ее можно назвать вообще "особою частью свта"; со своими особыми учрежденіями, съ древней врой, она сохранила патріархальныя добродтели, малоизвстныя народамъ западнымъ. Таковы, прежде всего, — народное благочестіе, полное довріе народа къ предержащимъ властямъ и безпрекословное повиновеніе; такова простота нравовъ и потребностей, не избалованныхъ роскошью и не нуждавшихся въ ней. Нашъ бытъ удивляетъ иностранцевъ и иногда вызываетъ ихъ осужденія, но онъ отвчаетъ нашимъ нравамъ и свидтельствуетъ о неиспорченности народа; такъ, крпостное право (хотя и нуждающееся въ улучшеніи) сохраняетъ въ себ много патріархальнаго, — хорошій помщикъ лучше охраняетъ интересы крестьянъ, чмъ могли бы они сами, и положеніе русскаго крестьянина лучше положенія западнаго рабочаго. На этихъ основаніяхъ Россія процвтаетъ, наслаждаясь внутреннимъ спокойствіемъ. Она сильна своимъ громаднымъ протяженіемъ, многочисленностью племенъ и патріархальными добродтелями народа. Извн она не боится враговъ; ея голосъ ршаетъ европейскія дла, поддерживаетъ колеблющійся порядокъ; ея оружіе, милліонъ штыковъ, можетъ поддержать это вліяніе и ему случалось наказывать и истреблять революціонную крамолу. Есть недостатки въ практическомъ теченіи длъ, но они происходятъ не отъ несовершенства законовъ и учрежденій, a отъ неисполненія эттхъ законовъ и отъ людскихъ пороковъ".[53]

(Пыпинъ) Эта утопія была красивой и стройной системой, льстящей національному самолюбію, и потому она имла полный успхъ въ значительной части русскаго общества. Многіе видные общественные дятели, литераторы и публицисты вдохновлены были ею и легко приспособились къ этимъ идеаламъ "оффиціальной народности".

Критика этого міросозерцанія.