История социологической мысли. Том 2

Любые исторические размышления о функционализме требуют принятия во внимание его разновидностей. Первую из них, называемую «структуралистской» и, пожалуй, самую близкую последующему социологическому функционализму, представлял Альфред Реджинальд Рэдклифф-Браун (Alfred Reginald Radcliffe-Brown) (1881–1955). Он проводил полевые исследования на Андаманских островах (1906–1908) и в Австралии (1910–1912). Он написал сравнительно немного, но оказал огромное влияние как преподаватель социальной антропологии, которую он более или менее продолжительно излагал в лекциях не только в Англии (Оксфорд), но также и в Южной Африке, Австралии, Северной Америке (Чикаго), Египте, Китае и Бразилии. Формулирование его основных теоретических концепций пришлось на относительно поздний период; они содержатся прежде всего в следующих книгах: «Структура и функция в примитивном обществе» (

Structure and Function in Primitive Society. Essays and Addresses, 1952), «Естественная наука об обществе» (A Natural Science of Society, 1957) и «Метод в социальной антропологии» (Method in Social Anthropology. Selected Essays

, 1958).

Желая уловить специфические черты функционализма Рэдклиффа-Брауна, мы должны сначала отдать себе отчет в том, с учетом каких аспектов социальной системы он говорил о функциональности отдельных обычаев или институтов. Потому что ничего не может быть признано «функциональным» в целом: необходимыми являются хотя бы молчаливо принятые положения на тему природы социальной действительности, а также того, какие ее аспекты являются наиболее важными.

Рэдклифф-Браун достаточно четко выделил три основных аспекта каждой социальной системы: «(а) социальную структуру;

(б) совокупность социальных практик; (в) особые способы мышления и ощущения, о которых мы можем сделать тот вывод (на основании поведения или высказывания), что они связаны с социальными практиками и с создающими социальную структуру отношениями»[438]

. Рэдклифф-Браун констатировал при этом однозначно, что самым важным является первый из этих трех аспектов, высказывая свое мнение о «функциональности» верований и практик с точки зрения того, способствуют ли они, и если да, то каким образом, укреплению определенной структуры. Так, например, выглядела его интерпретация магии, религии, а также экономических явлений. Среди прочего он писал: «Экономические механизмы, действующие в обществе, предстают совсем в ином свете, если они изучаются во взаимосвязи с социальной структурой. Обмен товарами и услугами зависит от социальной структуры, порождается ею и в то же время является средством ее поддержания ‹…›»[439].

Этот упор на проблематику социальной структуры привел Рэдклиффа-Брауна к редкому среди антропологов отказу от трактовки культуры как автономного предмета исследований: она его интересовала только как второстепенный аспект социальной системы, подчиненный в ее пределах определенной структуре, инструментальный по отношению к высшей потребности «кооптации», то есть взаимного приспособления членов общества[440]. Именно по этой самой причине – в противоположность Малиновскому – он считал психологию лишенной значения для социального антрополога. В этом выдвижении на первый план специфически социальных явлений заключался так часто вспоминаемый комментаторами «дюркгеймизм» Рэдклиффа-Брауна. Однако нам кажется, что это был дюркгеймизм очень ограниченный, так как общество в представлении английского антрополога нисколько не является «средоточием моральной жизни»: социальная гармония создается спонтанно в процессе кооптации, по отношению к которому моральные явления являются одновременно производными и служебными.