История социологической мысли. Том 2

Бронислава Малиновского (Bronislaw Malinowski

) (1884–1942) трудно назвать представителем функционалистской ориентации, потому что центром его внимания были потребности не социальной системы, а биологических организмов. Рэдклиффа-Брауна интересовал вопрос, как укрепляется социальная гармония. Малиновский задавался вопросом скорее о том, каким образом наличие социального порядка является полезным для удовлетворения естественных человеческих потребностей[447]. Добавим, что в то время как Рэдклифф-Браун подчинил культуру социальной структуре, Малиновский, так же как и американские ученые, занимающиеся культурной антропологией, подчинил социальную структуру культуре, которая была для него центральной категорией теории общества. Эти теоретические различия были, очевидно, одним из источников нарастающего с течением времени антагонизма между создателями функционализма.

Непоколебимое положение Малиновского в истории антропологии связано прежде всего с его монографиями – «Аргонавты западной части Тихого океана» (Argonauts of the Western Pacific. An Account of Native Enterprise and Adventure in the Archipelagoes of Melanesian New Guinea,

1922), «Сексуальная жизнь дикарей Северо-Западной Меланезии» (The Sexual Life of Savages in North-Western Melanesia. An Ethnographic Account of Courtship, Marriage and Family Life among the Natives of the Trobriand Island, British New Guinea, 1929) и «Коралловые сады и их магия» (Coral Gardens and Their Magic. A Study of the Method of Tilling the Soil and of Agricultural Rites in the Trobriand Islands

, 1935, 2 т.), представляющими собой результат основательных полевых исследований на островах Тробриан (1914–1918). К достоинствам этих монографий, не подвергаемых сомнению никем, можно отнести: (а) их необыкновенную многогранность, вытекающую из принятого Малиновским предположения, что ни один элемент исследуемой культуры не может быть объяснен в изоляции от других ее элементов; (б)

 необычайно далеко продвинутый критицизм по отношению к источникам информации, проистекающий из уверенности в том, что следует тщательно отделять то, что люди говорят о своих действиях, от того, какими эти действия в действительности являются; (в) ориентацию на открытие в мышлении и действиях «дикарей» своеобразной логики, укрепленной верой Малиновского в принципиальное равноправие всех культур. Эта ориентация придает, впрочем, особое очарование работам автора «Аргонавтов» для читателя-неспециалиста, которого они вводят в чужой, но вместе с тем полностью понятный мир. Сам Малиновский был глубоко уверен: «Постигая суть мировоззрения других, относясь к нему с почтением и подлинным пониманием, даже если это мировоззрение дикаря, мы не можем не расширить наше собственное понимание мира. Мы, возможно, никогда не придем к Сократовой мудрости в познании самих себя, если бы не выйдем за тесные рамки обычаев, верований и предрассудков, с которыми рождается каждый человек»[448]. Вероятно, именно этот подход привел к тому, что монографии Малиновского пользовались, в том числе и в Польше, такой популярностью.

Помимо обсуждаемых заслуг, Малиновский также преуспел и как наставник. Из его семинаров в London School of Economics (он был связан с этим учебным заведением на протяжении почти всей своей жизни) вышел целый сонм выдающихся антропологов и социологов, впрочем не только британских. Эти семинары были в течение почти всего межвоенного времени главным центром функционалистской мысли, потому что необыкновенная мобильность Рэдклиффа-Брауна значительно ограничивала его возможность организации стабильной «школы».