История социологической мысли. Том 2

Конечно, подобного рода «интеграционизм» является, несомненно, важной составной частью функционализма. Можно даже сказать, что он его необходимое, но недостаточное условие. Этот «интеграционизм» имел, без сомнений, первостепенное значение в полевых исследованиях, которые, посвященные какой бы то ни было теме, были ориентированы у функционалистов на улавливание разнообразных связей между различными явлениями в жизни исследуемого сообщества. «Одним из первых условий приемлемого этнографического труда, – писал в своей первой монографии Малиновский, – является, несомненно, то, что он должен охватывать совокупность проблем социальных, культурных и психологических аспектов данного сообщества, поскольку они так переплетены между собой, что ни одного из них не понять, если не принять во внимание все остальные»[436].

Важным следствием такого исследовательского подхода была в том числе последовательная толерантность по отношению к другим культурам, отдельные аспекты которых не могли быть вырваны из контекста и оценены согласно критериям, взятым вне данной культуры. До этого момента мы имеем дело с бесспорным сходством между функционалистами и антропологами из «школы» Боаса.

Функционализм характеризовал, однако, также и – воспользуемся дальше терминологией Хэтча – оригинальный «утилитаризм», который становился особенно явным тогда, когда с уровня описания переходили на уровень объяснения. Там, где функционализм выступал как теория, его важнейшие вопросы касались не столько взаимных связей между элементами культуры, сколько того, каким образом эти элементы «служат», «способствуют» поддержанию целого или даже «делают возможным» то целое, частями которого они являются. С точки зрения «интеграционизма» слово «функция» было необходимо только для констатации того, что каждый элемент системы влияет каким-то образом на остальные элементы и тем самым на ее целостность. С точки же зрения «утилитаризма» это слово означало нечто большее, а именно своеобразный «вклад» данного элемента в поддержание системы как целого. Это вторая точка зрения была несравненно более спорной, но лишь она была на уровне теории действительно оригинальной.

Роберт К. Мертон писал о трех связанных между собой предпосылках раннего функционализма (антропологического функционализма в отличие от более позднего социологического функционализма): (а) функциональном единстве общества; (б) универсальном функционализме и (в)

 функциональной необходимости[437]. Согласно первому из этих принципов каждая социальная система является связанной внутренней целостностью. Согласно второму, что бы ни входило в состав социальной системы, это выполняет в ней какую-то жизненную функцию, способствуя ее сохранению. Согласно третьему, каждая конкретная часть системы является в ней безусловно необходимой. Мы также добавим, что все эти три принципа были многократно формулированы explicite самими функционалистами.

В этих принципах заметны и сильные, и слабые стороны функционализма. Его сила заключается главным образом в освобождении исследовательской любознательности, стесненной до этого эволюционистской формулой пережитков и еще более этнографическим собирательством, которым занимались без каких-либо теоретических идей. Слабости функционализма были многочисленными, и поэтому довольно рано он стал предметом принципиальной критики, которая длится до сегодняшнего дня, несмотря на поправки, которые функционалисты постепенно ввели в свои теоретические концепции.

Основные направления этой критики были следующими: (а) функционализм упрекали в том, что он занимался холистской метафизикой и принимал за данное то, что только должно было быть доказано: такого рода был его основной принцип о функциональном единстве общества, тем более что понятие системы, применяемое ранними функционалистами, не было теоретической фикцией, а должно было относиться непосредственно к эмпирической действительности; (б) функционалистам с упреком указывали на телеологию, заключающуюся в том, что объяснением социального явления они были склонны считать указание на его полезность с точки зрения цели, которой было поддержание определенной социальной системы; (в)

 их обвиняли также в том, что они не были способны объяснить социальные изменения и даже поставить надлежащим образом эту проблему без отказа от своих основных теоретических принципов; (г) наконец, им указывали и на то, что их теория общества имеет консервативные политические импликации, ведь поскольку все функционально, то каждое изменение может считаться угрозой системе.

Мы не будем здесь останавливаться на том, насколько обоснованны эти и подобные им обвинения (см. раздел 21). Стоит только отметить, что они прямо пропорциональны тому, насколько обобщенную форму принимал функционализм. Чем больше он претендовал на роль общей теории общества, тем больше подвергался обоснованной критике, частично теряя тот огромный кредит доверия, который он приобрел благодаря монографическим исследованиям.

Функционализм как «социологизм»: Рэдклифф-Браун