История социологической мысли. Том 2

Первой выдающейся антропологической работой, в которой была предпринята попытка психологической характеристики культуры, стала книга Рут Бенедикт «Модели культуры» (Patterns of Сulture, 1934). Это исследование существенно способствовало тому, что среди адептов антропологии стало появляться все больше сторонников идеи изучения связей между культурой и личностью индивида. Как пишут А. Кардинер и Э. Пребл, в «Моделях культуры» Р. Бенедикт «обнажила слабость функционалистской ориентации в ее дюркгеймовской версии; ориентации, в соответствии с которой институты – это вещи, они связаны друг с другом и могут быть объяснимы только через обращение к другим институтам. Она вышла из замкнутого круга, указывая на аналогии между группами институтов и типами человеческих характеров»[468]. Тем самым она ясно поставила вопрос о том, каким образом можно рассматривать культуру в качестве единого целого, не считая ее одновременно реальностью

sui generis.

Рут Бенедикт обратилась, таким образом, непосредственно к социологическому спору о взаимоотношениях индивида и общества, подобно американским социальным прагматикам предлагая путь между Сциллой реализма и Харибдой номинализма. К сожалению, Бенедикт не располагала никакой адекватной психологической теорией, а лишь несколькими весьма общими психологическими идеями, почерпнутыми в большинстве своем из немецкой философии культуры. Психология «Моделей культуры» основывалась, в сущности, на использовании при описании культуры психологической фразеологии и довольно голословных утверждениях о том, что всегда существует соответствие между типом культуры и доминирующим типом личности. Нерешенной осталась проблема формирования личности, характерной для определенной культуры.

Возможно, значительно ближе к решению этой проблемы подошла Маргарет Мид в таких работах, как «Взросление на Самоа» (Coming of Age in Samoa. A Psychological Study of Primitive Youth for Western Civilization

, 1928), «Как растут на Новой Гвинее» (Growing Up in New Guinea. A Comporative Study of Primitive Education, 1930) и «Пол и темперамент в трех примитивных обществах» (Sex and Temperament in Three Primitive Societies, 1935)

[469], потому что она в них начала собирать необходимый для этого описательный материал. Эта выдающаяся исследовательница, однако, практически ничего не смогла предложить в сфере теории, не говоря уже о том, что в своих монографиях она не осмелилась на поиски моделей культуры как целого.

В этой ситуации кажется понятной растущая среди американских антропологов тридцатых годов популярность психоанализа, который мог предложить психологическую теорию развития личности. Без такой теории психокультурализм был бы невозможен.

Рецепция психоанализа: Кардинер

До сих пор в этой главе мы не касались доктрины психоанализа, что было определенным упрощением, если учесть, что им серьезно интересовались Эдвард Сепир, а также Рут Бенедикт в поздний период своего творчества. За то, чтобы выделить дофрейдистскую фазу в развитии психокультурализма, говорят и исторические, и логические соображения. Об исторических мы уже поговорили, теперь обсудим логические.

Во-первых, нет никакой необходимой связи между изучением личности в культуре и принятием того или иного варианта фрейдизма. Можно согласиться с Маргарет Мид, которая писала, что отличительной чертой данного направления является «включение интрапсихических процессов в описание членов общества»[470], а не взгляд через призму какой-либо определенной психологической доктрины. Впрочем, попытки использовать вместе с психоанализом или вместо него другие психологические концепции предпринимались. Во-вторых, доктрина Фрейда с необходимостью не предполагала никакой программы изучения культуры, в ней скорее можно найти элементы, значительно затрудняющие создание такой программы. Фрейдизм должен был быть подвергнут многочисленным модификациям, чтобы из него можно было сделать основу «психологической антропологии культуры», соответствующей общим подходам «школы» Боаса.