История социологической мысли. Том 2

Социология зародилась в XVIII–XIX столетиях в эпоху глубокой веры в единство человечества, которое, насколько бы оно ни было сейчас раздроблено, подчиняется единым законам и развивается в одном направлении. Даже если далеко не все ученые, занимавшиеся социальными науками, разделяли убеждения О. Конта и Г. Спенсера о неизбежном и, в конечном счете, всеобщем прогрессе (как мы видели в нескольких последних разделах, убеждения эти постепенно теряли популярность), абсолютное их большинство не сомневались в том, что положения их дисциплины могут и должны иметь универсальный характер, хотя на практике предмет исследований всегда оставался ограничен во времени и пространстве[529].

В этом отношении социология всегда была ближе к «реализму философов», чем к «номинализму историков». Такое противопоставление «философов» «историкам» берет свое начало в «Методе социологии» Дюркгейма, который первым приписывал тот взгляд, что «реально лишь человечество ‹…›», вторым же приписывал тот взгляд, что «общества представляют собой равное их числу количество несравнимых гетерогенных индивидуальностей»[530]. В связи с этим им было введено понятие социального типа, что позволило бы отдать себе отчет в различиях человеческих обществ и разрушить оппозицию философии и истории без того, чтобы впасть либо в «реалистическую» иллюзию единства человечества, либо в губительный для социологии «номиналистический» предрассудок, исключающий любую возможность обобщения. Об этом пишет и Стефан Чарновский: «Человечество как социальная реальность, а не словесный символ моральных ценностей до сих пор не существует. Существуют лишь отдельные группы и их объединения, отдельные культуры, занимающие ту или иную территорию»[531]

.

Такое мнение можно найти и у многих других мыслителей. Наиболее радикальную форму ему придали уже в XX веке авторы, которых, за отсутствием лучшего названия, можно назвать теоретиками цивилизации. Недостаток этого определения заключается, во-первых, в том, что слово «цивилизация» многозначно и, что еще хуже, содержательно связано с той системой взглядов, которую упомянутые теоретики пытались отвергнуть; во-вторых, сами авторы совсем не обязательно использовали его в том же значении, какое мы хотим придать ему в нашем контексте. Некоторые из них предпочитали говорить о «высоких культурах», «культурно-исторических типах», «суперкультурах», «культурных суперсистемах» и т. д., либо вообще избегали термина «цивилизация», либо, как это делали Шпенглер и Альфред Вебер, придавали ему совершенно особое значение.

Не так важен термин, когда так или иначе речь идет о вполне определенно очерченном направлении интересов, характерной чертой которого было и есть убеждение в том, что, как писал Сорокин, «‹…› в безграничном океане социально-культурных явлений существует своего рода обширная культурная единица, культурная система или цивилизация, живущая и функционирующая как реальная целостность»[532]. Единица более узкая, чем человечество, но несравнимо более широкая, чем отдельное общество или отдельно взятая культура, все более отчетливо становящаяся объектом интереса социологов и антропологов.

1. Понятие цивилизации

Цивилизация – это, как писал Ежи Едлицкий, одна из великих тем европейской мысли последних двух столетий, тем, которые «постоянно концептуализируются и переживаются по-новому, каждый раз в иных, хотя нередко и повторяющихся формах»[533]. Понятие цивилизации появилось во второй половине XVIII века и с тех пор постоянно присутствует как в социальных науках, так и в публицистике и в повседневном мышлении.

Самое раннее использование этого термина связано с идеей прогресса, которая сформировалась примерно в то же время. Под цивилизацией подразумевали положительно оцениваемый результат некоего продолжительного процесса (описанного, например, Фергюсоном или Морганом), в результате которого человечество сначала вышло из состояния дикости, а затем и постепенно освободилось от признаков варварства. Этот процесс понимался как процесс усовершенствования людей и их взаимоотношений, рост власти человечества над природой. Иногда подчеркивалось интеллектуальное и моральное совершенствование, иногда акцент делался на улучшении политического строя, иногда – благосостояния, но всегда речь шла об изменении в лучшую сторону, которое понималось как «предназначение рода человеческого» (Гизо).

О цивилизации говорили, как правило, в единственном числе, исходя из того, что все общества со временем становятся более рациональны, доходят до укрощения животных инстинктов, смягчают свои нравы, начинают ценить мир, начинают понимать прелести городской жизни, учатся устанавливать законы и следовать им, развивают разделение труда и т. д., хотя пока что относительно немногочисленные культуры действительно далеко продвинулись на этом пути. «Цивилизованными» прежде всего признавались общества Западной Европы, считалось, что их примеру рано или поздно последуют все народы мира.