История социологической мысли. Том 2

Эта концепция, созданная в основном мыслителями французского и шотландского Просвещения, была затем популяризирована и развита эволюционистами. Несколько иной характер имела концепция культуры, созданная мыслителями немецкого Просвещения[534], которые особенно подчеркивали процесс морального и интеллектуального совершенствования человечества, значительно меньше внимания уделяя изменениям политических и общественных институтов, так же как и изменениям в сфере экономики и техники. Несомненно, сходство этой концепции культуры с ранними концепциями цивилизации (нередко все же эти два термина использовались как синонимы[535]) состояло в том, что и здесь, и там в центре научного интереса находился общечеловеческий исторический процесс, необходимый и целенаправленный. Цивилизация, так же как и культура, имела ступенчатый характер: она могла быть более или менее развита; отдельные общества были с этой точки зрения более или менее «цивилизованными», более или менее «культурными».

Следы такого понимания цивилизации сохранились тут и там до сегодняшнего дня. Обобщая, можно сказать, что такое понимание начало терять популярность вследствие кризиса идеи прогресса; социальные науки отказались от представления истории человечества как процесса направленного и однолинейного. В XX веке появилось совершенно другое понимание цивилизации, которое было похоже на предыдущее лишь тем, что подразумевало взаимосвязь различных сфер общественной жизни. С новым пониманием цивилизации было связано отречение от идеи общечеловеческого прогресса и убеждение в многообразии цивилизаций, которые невозможно охарактеризовать как «высшие» или «низшие», поскольку прежде всего они все

разные. Это означало отказ от положительной оценки цивилизации как таковой в пользу описательной и сравнительной трактовки разных цивилизаций.

Говоря коротко, в XX веке большинство авторов, сделавших проблематику цивилизации центром своих интересов, привлекал факт постоянного, неизбежного и не поддающегося отмене деления человечества на части, которые во многих важных отношениях не похожи друг на друга. Как мы увидим в дальнейшем, некоторые социологи были даже склонны трактовать цивилизации как замкнутые в себе единства, развивающиеся независимо друг от друга. Здесь стоит обратить внимание на то, что этот подход был связан с общим сомнением в непогрешимости западной цивилизации и убеждением в том, что близится – или уже начался – ее кризис.

2. Морфология культуры О. Шпенглера

Мыслителем, который стал если не инициатором нового взгляда на ход истории, то уж точно его символом, был немецкий Privatgelehrte[536] Освальд Шпенглер (

Oswald Spengler) (1880–1936). Именно он, автор работы «Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории» (Der Untergang des Abendlandes. Umrisse einer Morphologie der Weltgeschichte, 1918–1922, 2 т.), придал мировую известность идеям, появлявшимся ранее разве что на периферии Европы[537].

Характер работы Шпенглера

На первый взгляд труды Шпенглера, несмотря на огромную эрудицию автора, представляются плодом дилетантизма или же просто невежества. Не случайно «Закат Европы» был встречен весьма резкой критикой почти всего академического мира, представители которого сразу нашли в нем не только многочисленные фактические ошибки, но и немало логических огрехов. Подчеркивалось, что работа ужасно написана, там полно темных мест, длиннот и повторений. Как пишет Хьюз, «‹…› никто не в состоянии знать и понимать настолько много, чтобы этого было достаточно для написания такой работы, какую задумал Шпенглер», поэтому ему приходилось раз за разом показывать то, что в соответствии с придуманной им концепцией должно случиться[538], вместо того чтобы констатировать, что в действительности произошло.

Научная критика главного произведения Шпенглера была справедлива, тем не менее не всегда попадала в цель по крайней мере по нескольким причинам. Во-первых, автор «Заката Европы» вовсе и не старался соответствовать стандартам научной работы, поскольку не собирался создавать новой, лучшей, по его собственному мнению, научной системы. Шпенглер искал – в соответствии с собственным представлением о бесплодности современной ему науки – чего-то абсолютно другого; он не рассчитывал убедить в чем-то ученых, а хотел показать им, что то, что они делают, не соответствует нуждам жизни. Поистине, немного авторов того времени позволяло себе столь явно пренебрегать рациональностью и академической корректностью, как автор «Заката Европы», неустанно провозглашавший, что «истины – величины мышления и их значимость имеет место в „царстве мысли“»[539].