История социологической мысли. Том 2

Задаваясь этим вопросом, связанным с долгой традицией философии истории, Тойнби волей-неволей вступил на территорию, на которой от самых своих истоков находились социология и социальная антропология. Хотя ничто не указывает на то, что он действительно серьезно интересовался этими дисциплинами (в любом случае он ссылался, и то редко, только на наиболее известных, да и то не на самых современных авторов и их труды), его исследования так или иначе корреспондировались с тем, что в этих дисциплинах происходило на переломе веков и позднее, хотя, конечно, они касались общностей особого рода, которые мало какой социолог или антрополог, даже использующий понятие цивилизации, назвал бы общностями. Для Тойнби, пожалуй, не подлежал сомнению тот факт, что именно цивилизации являются общностями

par excellence, гораздо более реальными, чем изучаемые социальными науками те или иные современные общества. Тем не менее гипотезы ученого, сформулированные в основном с помощью метода экстраполяции предположений, вытекающих из наблюдений за лучше всего ему известной античной классикой, применялись также и к ним как к составным частям одной из цивилизаций, а именно той, которая была в центре его внимания как из‐за ее современной глобальной роли, так и потому, что он был охвачен страхом за ее будущее.

В теории Тойнби нет и следа от натуралистского детерминизма, так сильно повлиявшего на ранние теории социального развития. Основной фактор этого развития – деятельность человека, ищущего ответы на очередные испытания со стороны среды, ищущего выходы из ситуаций, в которых человек находится в результате совершённых им же самим поступков. Заметим, что социальная концепция Тойнби соответствовала тенденциям, преобладающим в социологии XX столетия, и не имела ничего общего с органицизмом старых теорий развития. Тойнби предполагал, что «‹…› общество – это совокупность отношений между индивидами, и отношения эти, как мы установили, предполагают совпадение индивидуальных полей действия ‹…›»[586]

.

Схема вызова и ответа (challenge and response), живо напоминающая уже рассмотренную выше схему Томаса (см. раздел 15), стала, пожалуй, наиболее известным элементом теории автора «Постижения истории». Схема эта по сути очень проста: до тех пор пока люди находят адекватные ответы на вызовы, цивилизация-общество сохраняется и развивается; как только они становятся к этому неспособны, она переходит к стагнации и клонится к упадку. Представленная в таком упрощенном виде, концепция эта кажется слишком банальной. Но если все же она не банальна, то именно потому, что в «Постижении истории» она была соединена со многими конкретными положениями о характере вызовов, с которыми людям приходится иметь дело, о характере ответов, которые заслуживают называться адекватными, и о том, кто именно и при каких условиях отвечает на вызовы.

Особенно важным кажется именно последний вопрос, так как он непосредственно связан с социологическим par excellence вопросом о системе социальных сил внутри исследуемых Тойнби обществ, а в особенности с вопросом об отношениях между способным к творчеству меньшинством и по природе своей нетворческим большинством, которое либо следует за ним, либо сопротивляется ему. Сила и динамика цивилизации в конечном счете зависят от этих отношений.

Автор «Постижения истории» назвал это большинство «массой» или «пролетариатом», за этим, однако, не стои´т никаких ассоциаций с Марксом или другими авторами, использовавшими это название в отношении определенного класса индустриального общества. Речь у Тойнби шла об универсальной социологической категории, которая охватывает всех тех, кто живет в каком-либо обществе, являясь или не являясь в какой-либо момент его развития его интегральной частью (те, которые in

, но не of)[587]. Это большинство в каждой цивилизации всегда более или менее отчуждено, оставаясь, по сути, «‹…›на том интеллектуальном и нравственном уровне, на котором они пребывали и пятьдесят лет назад, когда новые гигантские социальные силы только начали появляться»[588].