История социологической мысли. Том 2

Его место среди социальных мыслителей было определено прежде всего такими работами, как «Социальная мобильность» (Social Mobility); «Социальная и культурная динамика. Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений» (Social and Cultural Dynamics: A Study of Change in Major Systems of Art, Truth, Ethics, Law and Social Relationships, 1937–1941, 4 т.; 1957 – сокращенное однотомное издание); своего рода дополнение к этой работе – «Социокультурная причинность, пространство, время» (

Sociocultural Causality, Space, Time, 1943) и учебник с изложением социологических концепций под названием «Общество, культура и личность: Их структура и динамика. Система общей социологии» (Society, Сulture, and Personality. Their Structure and Dynamics. A System of General Sociology, 1947). В контексте этого раздела существенное значение имеют также такие его книги: «Кризис нашего времени» (The Crisis of Our Age

, 1941), и «Социальная философия эпоху кризиса» (Social Philosophies of an Age of Crisis, 1950; изд. 1963 г. под названием «Современные философии истории и социальные философии», Modern Historical and Social Philosophies). В этой последней Сорокин выразил среди прочего свое отношение к историософским идеям Шпенглера и Тойнби. Это важный момент, так как его социология была с ними разнообразными способами связана, хотя и оставалась, без сомнения, именно

социологией и лишь затем уже философией истории. В XIX столетии разницу между этими дисциплинами уловить было сложно, однако в ХХ веке это различие стало отчетливо заметно даже в тех редких случаях, когда социологов отличал такой размах обобщений, с каким мы встречаемся у Сорокина. Он сам всячески подчеркивал, что прежде всего является социологом, к тому же социологом принципиально эмпирической ориентации (своих коллег-современников он зачастую обвинял в «псевдоэмпиризме» или же в «мнимом эмпиризме».

Концепция интегральной социологии

Сорокин был создателем одной из немногочисленных в XX веке больших социологических систем

, которая должна была стать, подобно системам XIX века, не только терминологической сеткой или упорядоченным собранием утверждений о тех или иных фрагментах социальной действительности, но и суммой всего доступного знания об обществе и культуре.

Сорокин, скорее всего, верил в возможность накопления социологических знаний. Более того, у него речь шла о том, чтобы суммировать достижения как социологии, так и других наук, ибо, подчеркивая предметную специфику социологии, он тем не менее видел необходимость использования их достижений и действительно ими пользовался. Без этого он не смог бы создать социологию, которая бы трактовала «структуру и динамику» общества, культуры и личности на протяжении более чем двадцати столетий. Именно таким, по сути, был его замысел, хотя Сорокин весьма трезво и скорее критически оценивал результаты подобных попыток, предпринимавшихся его предшественниками, и, будучи противником эволюционизма и теории прогресса, ни в коем случае не думал им следовать. Тем не менее ученый был уверен, что «лучше потерпеть поражение в стремлении к великой цели, чем достичь успеха в осуществлении цели приземленной»[593].

Сорокин считал, что в социальных науках сделано так много, что самое время заняться «‹…› не столько дальнейшим накоплением фактов, сколько осознанием уже доступных данных, их упорядочиванием на глубинном логическом уровне и строительством заново основ социологии как систематической науки. В противном случае мы рискуем потеряться в лабиринте не поддающихся дальнейшей обработке материалов»[594]. Эти слова были написаны относительно поздно, когда убеждение в необходимости поворота в сторону формулирования теории в американской социологии было уже достаточно распространено. Их автор мечтал воплотить эту идею с самого начала своей научной карьеры, что отчетливо выражено в работе «Система социологии».