История социологической мысли. Том 2

Этот анализ необычайно детален, если не сказать педантично скрупулезен, что делает его анахронизмом в результате погружения в давно уже отзвучавшие дискуссии о классификации и упорного стремления объять все мыслимые возможности, не задаваясь вопросом о том, будут ли созданные на этом пути категории для чего-либо пригодны. Тем не менее каким бы утомительным ни было чтение некоторых глав Society, Culture, and Personality, в них содержится немало плодотворных и весьма оригинальных идей.

Их примером может служить выделение неорганизованного, организованного и дезорганизованного видов взаимодействия; солидаристских, антагонистических и смешанных систем взаимодействия или, наконец, пространственных, причинно-функциональных. а также смысловых (meaningful

) общностей.

Эти идеи кажутся интересными еще и потому, что они касаются вопросов, бывших слабым местом формировавшегося в то же самое время социологического функционализма. Сорокин значительно уменьшил акцент на необходимости полной интеграции каждой социальной системы, ввел в рассуждение о ней понятие антагонизма, указывая, по сути, на явление дисфункции, а также однозначно отделил функциональную интеграцию от прежде всего его занимавшей «причинно-смысловой» интеграции, которая, по его мнению, была отдельным (и высшим) уровнем интеграции системы. К сожалению, диалог Сорокина с функционалистами не привел ни к каким результатам; только Мертон, кажется, был обязан ему несколькими своими идеями при пересмотре положений раннего функционализма (см. раздел 21).

Прав был, вероятно, Теодор Абель, который считал теоретическим достижением анализа систем взаимодействия Сорокина его характеристику условий, которым должна удовлетворять организованная

группа[609]. Здесь имеется в виду прежде всего введение им понятия регулирующих всю совокупность действий индивидов норм-законов

, их детальная характеристика и выделение их многочисленных видов. Это для нас сейчас тем более важный вопрос, что он позволяет осознать, чем является для Сорокина система в полном смысле этого слова и почему проблематика общества для него по сути тождественна проблематике культуры

.

Социальная группа в этом понимании оказывается тем более организованной, чем более характерные для нее нормы-законы являются связанными между собой и способными мотивировать совокупность принадлежащих к ней индивидов[610]. На первый взгляд это звучит банально, однако достижение Сорокина заключается в развитии и конкретизации этого постулата, а также в формулировании многих детальных утверждений о том, что происходит в тот момент, когда эта тесная связь ослабевает, а индивид попадает под влияние противоречивых предписаний и моделей. Нетрудно заметить, что таким образом он продолжал анализ явления аномии Дюркгейма, хотя и весьма редко пользовался этим термином. И так же как у автора работы «О разделении общественного труда», устойчивость каждой социальной системы зависит в рамках этой концепции от силы и вида коллективных представлений, которые на языке Сорокина носят название «законов-норм», «значений, ценностей и норм» и т. п.

Важной частью представлений Сорокина о социокультурной реальности была очень детально проработанная им концепция социальной стратификации, которая, по его мнению, была фактом большой важности во всех организованных группах. Этот факт должен был интересовать его как автора «Социальной мобильности» и пионера исследований социальной мобильности, то есть еще до того, как он приступил к финальной обработке своей теоретической системы. Однако он занял особую позицию также и в работе Society, Сulture, and Personality, исходя из того, что социальная структура всегда имеет и вертикальное, и горизонтальное измерения, а с социальной организацией всегда неразрывно связано существование высших и низших позиций. А раз так, социология должна объяснить, каковы источники и формы социального неравенства и как происходит его поддержание и обоснование его правомерности.