История социологической мысли. Том 2

Рассматривая теории цивилизаций, созданные в XX веке, нельзя не упомянуть группу французских историков, чаще всего называемую школой «Анналов» благодаря той роли, которую в ее развитии имел основанный в 1929 г. журнал «Анналы социальной и экономической истории» (Les annales d’histoire économique et sociale), который после двукратного переименования и трансформаций с 1946 г. и по сей день издается под названием «Анналы: Экономики. Общества. Цивилизации» (Annales. Economies, sociétés, civilizations). Наследие этой группы принадлежит в основном истории исторической науки, для которой оно стало революционным не только во Франции, но и за ее пределами как благодаря расширению диапазона используемых историками источников, так и потому, что оно опиралось на новаторскую концепцию этой дисциплины, постулировавшую разрыв с традиционной «событийной», или, иначе говоря, ориентированной чисто идиографически и сосредоточенной на описании политических и дипломатических фактов без всякой мысли об их контексте, историей. Отсюда их акцент на социальной и экономической истории и мечты о 

глобальной истории обществ и культур

.

Значение школы «Анналов» (мы все же будем верны терминологической традиции, хотя многие авторы подвергают сомнению определение «школа») выходит далеко за рамки какой-либо одной дисциплины, поскольку, преображая историографию в дисциплину в сущности социальную, она давала ответы на жизненные вопросы всех социальных наук, а в особенности, быть может, социологии. Например, критику «событийной» историографии можно рассматривать как косвенную критику немалой части эмпирической социологии, из которой также исчезают большие процессы и структуры общественной жизни. Школу «Анналов» с социологией объединяли исключительно близкие связи, поскольку ее создатели вдохновлялись идеями Э. Дюркгейма[617], а среди людей, создававших в Страсбурге первые «Анналы», был в числе двух других неисториков и Морис Хальбвакс. В свою очередь так называемое второе поколение школы часто обращалось к работам А. Гурвича и К. Леви-Стросса. Правда, ее отношению к идеям Дюркгейма, так же как и к социологии вообще, была свойственна некая амбивалентность: «бесконечной благодарности и уважению» сопутствовала открытая критика

[618].

Так или иначе, историки круга «Анналов» не только не игнорировали науку об обществе (будучи в этом отношении хорошим примером для большинства историков того времени), но и действительно пользовались ею, затрагивая ее проблемы и используя в определенных пределах ее понятийный аппарат. Эта тенденция значительно усиливалась со временем и достигла апогея в программных работах Фернана Броделя[619]. Что еще важнее, эти историки создали достойную внимания социологов теорию общества, а также много работ, которые можно с полным основанием причислить к классике исторической социологии (самая значительная из них – это, конечно, «Феодальное общество» Марка Блока)[620]

, или, как предпочитает говорить Жак Ле Гофф, исторической антропологии.

Граница того сообщества, которое определяется как школа «Анналов», не является слишком определенной. Это связано с тем, что у школы были выдающиеся предшественники во французской науке (одним из них был Анри Берр, издатель «Журнала исторического синтеза» (Revue des synthése historique) и знаменитой серии «Эволюция человечества» (L’évolution de l’humanité)), а также с тем, что со следующими поколениями журнала «Анналы» сотрудничало очень много ученых, зачастую не разделявших всех идей издателей, а многие другие реализовывали программу школы и за рамками журнала. Школа «Анналов» имела многочисленных последователей за пределами Франции. В самой же Франции она постепенно превратилась из кучки провинциальных диссидентов в нечто вроде официальной исторической науки, получив после Второй мировой войны солидную институциональную базу. Она стала чем-то вроде символа немеркнущей славы французской гуманитарной науки.