История социологической мысли. Том 2

Тем не менее бесспорным является то, что представляло собой главное направление школы и кто были ее главные деятели. В первом, так сказать, поколении к ним принадлежали Люсьен Февр (Lucien Febvre) (1878–1956) и Марк Блок (Marc Bloch) (1886–1944), во втором – Фернан Бродель

(Fernand Braudel) (1902–1985), который оставил после себя исключительно многочисленный круг знаменитых учеников, продолжавших «новую историю», начало которой положили учителя. Речь идет о таких известных, в том числе и в Польше, ученых, как Жак Ле Гофф, Эммануэль Ле Руа Ладюри и Жорж Дюби, составляющих так называемое третье поколение школы «Анналов», о котором, однако, иногда говорят как о том поколении, которое совершило ревизию первоначальной программы, сдерживая амбиции создания «глобальной истории», ограничив интересы в области социально-экономической истории в пользу исследования истории ментальности, а также реабилитировав до некоторой степени «событийную» историю. Однако еще важнее то, что в последнее время все громче, кажется, слышна критика «структурализма» создателей школы, корреспондирующая с переменами в других социальных науках, в которых заметно уменьшилась популярность системных подходов в пользу интеракционистских и волюнтаристских интерпретаций[621].

Работы Февра, не считая сборников статей, это прежде всего «Судьба Мартина Лютера» (Un destin. Matrin Luther, 1928) и «Проблема неверия в XVI веке: религия Рабле» (Le probléme d’incroyance au XVI siècle. La religion de Rabelais, 1942); Блока – «Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии» (Les rois thaumaturges. Étude sur le caractére surnaturel attribué à la puissance royale, particuliérement en France et en Angleterre

, 1924), «Характерные черты аграрной истории Франции» (Les caractére originaux de l’histoire rurale française, 1931) и «Феодальное общество» (La société féodal, 1939–1940, 2 т.); Броделя – «Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II» (La Méditerranée et le Monde Méditerranéen a l’époque de Philippe II, 1949) и «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв.» (Civilisation matérielle, économie et capitalisme, XVe – XVIIIe siècle, 1979, 3 т.). С точки зрения проблематики этого раздела огромное значение имеют следующие работы: четвертая книга (Civilisations

) сборника статей Февра «За целостную историю» (Pour une Histoire à part entière, 1962), а также книги Броделя «Грамматика цивилизаций» (Grammaire des civilisations, 1963; первое отдельное издание 1987) и «Очерки истории» (Ècrits sur l’histoire, 1969). Впрочем, библиография школы «Анналов» огромна. В последнее время появляется много работ, посвященных реконструкции ее теории или «парадигмы».

Социальная теория школы «Анналов»

Утверждение, что школа «Анналов» создала социальную теорию или даже «великую теорию»[622]

, следует сразу же снабдить некоторыми оговорками. Ни один из ее представителей не видел в создании теории самостоятельной задачи, как это делают некоторые социологи, напротив, все демонстрировали свое неприятие поверхностных обобщений, а особенно философии истории во всех ее проявлениях (предметом критики, в частности, были Шпенглер и Тойнби[623]). Ученые школы «Анналов» – это профессиональные историки, которые объявили войну беспорядочному повествованию о том, что случилось, но так же критически относились они и к тем менее многочисленным представителям своего цеха (и, конечно, к социологам и философам истории), которые под впечатлением от открывающего законы природы естествознания были склонны игнорировать историческую конкретику. Можно сказать, что они одинаково неприязненно относились как к истории, понимаемой в качестве науки по сути своей идиографической, так и к концепции истории как науки номотетической.

Однако они не представляли себе, чтобы какой-либо наукой можно было заниматься без общей теории. «‹…› без предварительной, заранее разработанной теории невозможна никакая научная работа», – писал Люсьен Февр[624]. Представители школы «Анналов» боролись против фикции «голых фактов», которые якобы даны исследователю как таковые: «‹…› каждая наука, – писал тот же автор, – творит свои объекты»[625]. «Исторические факты, пусть даже самые незначительные, зависят от историка, вызывающего их к бытию»[626].