История социологической мысли. Том 2

Как представляется, все упомянутые выше проблемы соединяло в себе понятие цивилизации, наделенное чертами серьезной теоретической категории только по воле Фернана Броделя[634], но с самого начала присутствовавшее

explicite или implicite во всех работах школы «Анналов» как определение, как писал Люсьен Февр в 1925 г., «продукта сил материальных и моральных, интеллектуальных и религиозных, воздействующих на сознание людей в данный момент в данной стране»[635]

. Можно сказать, что понятие цивилизации относилось в этих работах к объективированному наследию большей или меньшей части человечества, существование которого определяет то, что модели мышления и действия принадлежащих к этой части индивидов являются в значительной степени однородными. У Блока понятие цивилизации ассоциировалось с такими понятиями, как «‹…› „коллективный эндосмос“[636], влияние количества, неизбежность подражания ‹…›»[637], что увеличивает силу аргументов в пользу тезиса о связи его концепции с традицией французской социологии. Однако обращение к понятию цивилизации было симптомом поворота в сторону изучения исторических фактов «большой длительности» (

la longue durée), «структур», сохраняющихся, говоря языком Броделя, среди калейдоскопа изменчивых событий и последовательности конъюнктур. Ибо, «будучи реалиями неисчислимо большой длительности, цивилизации бесконечно адаптируются к своему существованию и своим долгожительством превосходят все другие коллективные реалии, переживают их. ‹…› Иначе говоря, цивилизации выживают в контексте политических, социальных, экономических, а также идеологических волнений, которые скрыто, но иногда мощно управляют ими»[638]. Этот автор также скажет, что изучение цивилизации историком – это «поиск среди реалий прошлого тех, что не потеряли своего значения и сегодня»[639]

.

Мы непременно должны остановиться здесь на понятии цивилизации, так как без него невозможно понять ни точку зрения «анналистов», ни привлекательность их концепции для неисториков. Лучше всего обратиться к Броделю, который яснее других представил этот вопрос. Это не значит, что мы найдем у него точные определения и абсолютно однозначные утверждения на этот счет. По этой причине чтение Броделя, хотя и захватывающее, приносит, к сожалению, разочарование. Как правило, лучшие свидетельства новаторства школы «Анналов» дают не столько программные формулировки, сколько монографии; поэтому полное представление о ценностях обсуждаемой тут позиции может дать лишь, скажем, прочтение работ Февра о Ренессансе или же великолепных исследований средиземноморской цивилизации Броделя.

Тем не менее основы теории цивилизации, которую создала школа «Анналов», очень выразительны. Теория эта значительно отличается от других уже рассмотренных в этой главе концепций такого рода (более всего она похожа на теорию Элиаса, которая, пожалуй, и не была известна в этом кругу) и является, как представляется, наименее догматичной. В этой теории ничего не говорится о точном числе цивилизаций, они здесь не рассматриваются как замкнутые в себе целостности. Причем это происходит не только потому, что оказались принятыми во внимание явления диффузии и их взаимодействия, но также, если не прежде всего, потому, что во внимание принимается существование цивилизаций (и субцивилизаций) большего и более широкого масштаба, которые вдобавок как бы накладываются друг на друга и пересекаются друг с другом. «‹…› благодаря их конвергенции, их диалогам, – пишет Бродель, – они все больше и больше разделяют все или почти все общие фонды»[640]. Так, например, можно говорить о французской и немецкой цивилизациях, которые, однако, являются частями цивилизации европейской, но, в свою очередь, состоят из малых региональных цивилизаций (Францию можно рассматривать как «констелляцию цивилизаций»), а также, например, о средиземноморской цивилизации, охватывающей страны, принадлежащие как к европейской цивилизации, так и к другим цивилизациям.

В этой концепции также нет и речи об общих законах развития цивилизации и фазах, через которые обязательно должна была бы проходить каждая из них. Нет смысла рассуждать о повторяющихся с начала времен циклах развития. Невозможно принять также и такую концепцию многообразия цивилизаций, которая исключает развитие одной цивилизации, охватывающей, по словам Марселя Мосса, «‹…› всё, что достигнуто человечеством». И что, наверно, самое важное, Бродель смело выступает против гипостазирования понятия цивилизации. Он требует «‹…› больше не говорить о цивилизации как о существе, организме, персонаже или теле, даже историческом. Не говорить, что она рождается, развивается и умирает, все то, что уподобляет ее человеческой судьбе, делает ее линейной, простой»[641].