История социологической мысли. Том 2

Деятельность Знанецкого по созданию социологической системы не являлась, однако, простым продолжением подобных предприятий социологов XIX и начала XX века, которые в целом или вообще сторонились эмпирии, или, как Дюркгейм и Тённис, только делали первые попытки создания эмпирической социологии. Знанецкий – теоретик того периода, когда эмпирическая социология стала уже фактом и значимой проблемой (актуальной, впрочем, по сей день) стало возведение мостов между ней и теми разделами социологии, которые занимаются теоретической работой. Знанецкий не только выявлял недостатки более ранних теоретических систем и пытался заменить их собственной системой, но также подвергал критике и современную ему разновидность эмпирической социологии. Вероятно, что в том числе и состояние этой последней убедило его в необходимости срочной реформы социологии.

Во всяком случае, прогресс эмпирических исследований решающим образом способствовал выявлению неоднородности предмета, определяемого общим названием «социология». «Социологическая мысль, – писал Знанецкий, – колеблется сегодня от догматизма к анархии. В то время как, с одной стороны, каждый из философствующих систематиков стремится замкнуть науку раз и навсегда в рамках своей односторонней теории, игнорируя или искореняя всякие начинания, не соответствующие этой теории, с другой стороны, всякий исследователь-специалист, не находя согласованного и общего для всех комплекса проблем, более или менее систематически организованных, идет самостоятельно в том направлении, которое ему лично нравится, исследует на свой страх и риск то, что ему попадется, любыми методами и на основе любых предпосылок»[702]. Знанецкий писал о существовании в социологии «двух школ» – «спекулятивной» и «эмпирической», «‹…› первая из которых постепенно умирает от истощения, другая же настолько переела сырого материала, что серьезно страдает от несварения»[703]

.

Такое состояние дел в социологии Знанецкий называл глубоким кризисом, доказывая одновременно, что единственным выходом является дискуссия о фундаментальных проблемах. Он был убежден, что в данной ситуации роль «методолога и систематика», которую он отводил себе, чрезвычайно важна: искусство может обойтись без программ, наука – нет. Поэтому теоретическим и методологическим рассуждениям Знанецкий придавал особое значение: они не являются чем-то таким, что может проводиться независимо от эмпирии, но они и не могут быть лишь комментариями, написанными на полях проводимых без всякого плана исследований. Они должны прокладывать путь этим исследованиям, объединяя одновременно полученные в их результате знания. В итоге социология должна найти путь между Харибдой лишенного эмпирических основ теоретизирования и Сциллой бездумного накопления информации. Этот путь Знанецкий пытался указать с помощью своей концепции ограниченных систем. Первым шагом на нем было различение культурных и природных систем, вторым – различение отдельных видов социальных систем, третьим – анализ свойств каждой из них.

4. Природные и культурные системы: концепция гуманистического коэффициента

Обычно знания о социологической теории Знанецкого концентрируются вокруг тезиса о том, что он рекомендовал рассмотрение социальной реальности с учетом гуманистического коэффициента

. Для понимания концепции Знанецкого это действительно очень важно, хотя следовало бы говорить не столько о рекомендации, сколько о решительном утверждении, что эта действительность (а также и культурная реальность в целом) не может быть осмыслена никак иначе, ибо без гуманистического коэффициента она просто не существует.

«Сфера, в которой действует гуманитарий, – писал Знанецкий, – это не мир реалий самих по себе, как бы представляющихся некоему идеальному абсолютному субъекту; это мир чужих „сознаний“, точнее говоря, мир объектов, данных другим конкретным, исторически обусловленным личностям и группам, а также действий, совершаемых с этими объектами людьми, которым они даны в виде их опыта. ‹…› Ту черту культурных явлений, объектов гуманитарного исследования, то их основное свойство, заключающееся в том, что как объекты теоретического размышления они уже являются объектами, данными кому-либо в виде опыта или чьими-то сознательными действиями, мы можем назвать гуманистическим коэффициентом этих явлений. Миф, произведение искусства, оборот речи, инструмент, юридическая норма, общественный строй являются тем, чем они являются, только как сознательные человеческие явления; мы познаем их лишь в соотнесении с известными или гипотетически сконструированными комплексами опыта и действий этих эмпирических, ограниченных, исторически и социально обусловленных лиц или совокупностей сознательных личностей, которые их создали и которые пользуются ими»[704].