История социологической мысли. Том 2

Складывается впечатление, что, помимо уже упомянутого вопроса последовательности в применении позитивистских философских концепций и связанного с ним теоретического аскетизма, отличие неопозитивистов от социологов-позитивистов первого и даже второго поколения наиболее отчетливо проявилось в пяти вопросах. Во-первых, мы имеем здесь дело с явным приоритетом методологии по отношению к теории социальных явлений. Во-вторых, они делали необычайно сильный упор на квантификацию социологического знания, поставив знак равенства между заключениями научными и количественными (Сорокин в связи с этим писал о «квантофрении»). В-третьих, позитивизм у них отделился от органицизма, который уступил место физикализму, а натурализм был отождествлен с физикализмом. В-четвертых, социальные науки перестали быть науками об обществе и стали науками об индивидуальном поведении. В-пятых, неопозитивистов характеризовал решительный антиисторизм, являвшийся результатом как ориентированности на открытие неизменных законов и отказа от «метафизической» проблематики так называемых исторических законов, так и того факта, что рост методологических требований способствовал отказу от существующего материала в пользу материалов, планомерно создаваемых с точки зрения определенных исследовательских целей.

В каждой из этих проблем у социологов-неопозитивистов, разумеется, были предшественники в истории социологии. Методологическая проблематика начала отделяться и становилась автономной уже в творчестве Конта, а особенно у Милля и Кетле, хотя и у последнего она до конца оставалась подчиненной конкретным вопросам. Возникновение интереса к квантификации социального знания связывается с именем Кондорсе, если не Лейбница, а начиная с Кетле отмечается его постоянный рост, доказательством чего служили все более многочисленные с конца XIX – начала ХХ века попытки применения статистики в социологии (достаточно вспомнить работы Дюркгейма о самоубийствах) или эксперименты с ее «математизацией», предпринятые, например, Вильфредо Парето. Своего рода физикализм или, скорее, механицизм появился в социологии второй половины XIX века параллельно с господствовавшим в те времена биологизмом и полностью вытеснил у некоторых мыслителей органицистские аналогии. Впрочем, уже Сен-Симон, Конт и Кетле постулировали «социальную физику». Физикалистическая модель общества, которую Инкельс называет одной из старейших[802], стала в конце XIX века довольно популярной. Достаточно привести совершенно сегодня забытую работу

Генри Чарльза Кэри (Henry Charles Carey) (1793–1879) Principles of Social Science

[803] (1858–1859, 3 т.), посвященную законам движения «молекул общества», которые в такой трактовке оказывались тождественными законам физики, управляющим всеми прочими формами материи («великий закон молекулярного притяжения»). Подобных взглядов придерживались: в Германии – Вильгельм Оствальд (

Wilhelm Ostwald) (1853–1932); в Польше – Леон Винярский (Leon Winiarski

) (1865–1915); в России – автор «Коллективной рефлексологии» (1921, 2 т.) В. М. Бехтерев (1857–1927). Однако в данном контексте прежде всего следует вспомнить о Парето (см. раздел 10), старавшемся перестроить социологию в соответствии с принципами «логико-экспериментального» метода. У ранних неопозитивистов нередко можно встретить фрагменты, звучащие почти как парафразы упомянутых авторов. Едва ли не самой короткой родословной обладал неопозитивистский бихевиоризм, происходящий из новой психологии, отвергающей понятие сознания. Однако социологический неопозитивизм представляется своеобразной целостностью. Все приведенные здесь идеи выступили в нем в новых связях и со значительной интенсивностью.

2. «Эмпирическая социология» Нейрата