История социологической мысли. Том 2

То изложение социологии, к которому Нейрат приступал после этих довольно общих программных рассуждений, не отличалось ничем выдающимся. Составлявшие данное изложение тезисы и суждения не были оригинальными для того времени. Интереснее то, что нельзя также утверждать, будто автор Empirische Soziologie исключил из своего изложения все, что каким-либо образом могло вызвать возражения с позиции последовательного физикализма. Многое указывает на то, что, по сути, он в своем эмпирическом радикализме не выходил за рамки программы, намеченной много раньше Дюркгеймом и состоящей в том, чтобы не столько беспощадно исключать из социологии все понятия, относящиеся к ненаблюдаемым фактам, сколько в том, чтобы искать наблюдаемые индикаторы данных фактов. Иначе как еще объяснить присутствие в социологии Нейрата таких понятий, как «счастье», «страдание», «радость», «самочувствие» и т. д. Адам Становский говорит в этом контексте о частом для бихевиоризма «введении интроспективных переменных при сохранении видимости приверженности принятым стандартам», цитируя риторический вопрос, заданный Нейратом в Foundations of the Social Sciences

[820] (1944): «Почему бы нам не поговорить о „внутренней речи“ человека, деятельностью которого мы занимаемся, если только речь не идет о скрытых „мотивах“ или „силах“, и почему мы ограничиваемся заключениями типа: „Возможно, он сейчас чувствует голод“ или „Он вспоминает свои старые конфликты“»[821]. Оказывается также, что, по мнению Нейрата, не все социальные явления возможно описать языком физикализма, а предсказание социальных процессов встречает серьезные трудности, связанные с тем, что «пророки» сами становятся «акторами»[822]

.

Социологическая теория Нейрата состоит из двух частей: теории экстраполяции и теории когерентности, детализацией которой является теория социальной структуры. Центральное понятие всей системы – понятие привычки или же навыка (

Gewohnheit). Как отмечает Становский, Нейрат «придает ‹…› этому термину смысл, очень близкий значению, в котором англосаксонская литература употребляет выражение „образцы поведения“, которое он и сам использует в Foundations…»[823]

. Поскольку в социологии бессмысленно ссылаться на врожденные предрасположенности, исследователь «человеческого покрова Земли» должен начинать объяснение социальной жизни с изучения того, каким образом привычки зарождаются, распространяются, подвергаются изменениям и исчезают. Именно этого касается теория экстраполяции. Как правило, привычки разнообразно связаны друг с другом. Можно даже сказать, что „привычки“ – это биологические факты, которые приобретают социальное значение только тогда, когда оказываются связанными друг с другом»[824]. Эти связи затрагивает теория когерентности, занимающаяся как взаимоотношениями между индивидами (и группами), так и взаимоотношениями между индивидами (и группами) и их природной средой. Познание этих взаимоотношений необходимо для обнаружения зависимостей, знание которых позволит предсказывать перемены, а тем самым запланированно претворять их в жизнь.

Мы уже упоминали, что cпроектированная Нейратом социология должна была сыграть важную социальную роль. В этом отношении он пошел значительно дальше, чем поздние социологи-неопозитивисты, которые также придавали большое значение социальной инженерии и прикладной социологии. Во-первых, в подходе Нейрата научная социология оказывается, полностью в духе первого позитивизма, своего рода новой этикой. Во-вторых, Нейрат думал о социальной инженерии в широком масштабе (ссылаясь на советский пример), о предсказывании и планировании макросоциальных перемен, чем отличался от поздних неопозитивистов в социологии, для которых будет типичной скорее умеренно-реформистская установка, характеризируемая скептицизмом и неприязнью ко всякого рода «профетизму».

3. Зарождение неопозитивизма в США: Ландберг