Как Мэй ходила в гости

Фестиваль культурного разнообразия был в полном разгаре. Анневиль гордится этим ежегодным событием. В это время распускаются тюльпаны и нарциссы, так что народ ломился на праздник толпами. Пробившись к магазину подарков на территории университета, я выбрала фотографическую открытку с изображением зимней площади. Открытка была из стопки уцененных: на заснеженной еловой ветке сидит красная птица-кардинал, похожая на забытый рождественский шар. На оборотной стороне я написала одно лишь предложение: «А во Франции бывает Рождество?» Это была фраза из смешного кино, что мы смотрели в детстве.

А ночью мне приснилось, как мы с братом играем в домик. И в этом сне почему-то было много про уборку. Я расхаживала по дому босиком, а он все удивлялся, глядел на мои ноги и говорил, что сам больше так не может, потому что ему слишком больно ходить. Я ответила, что мне тоже больно, просто я приноровилась — и для наглядности пошевелила пальцами на ноге.

И потом вдруг, поскольку сон этот не представлял стройной последовательности событий, мы оказались в сосновом лесу. Откуда ни возьмись появился экскурсовод, который повел нас к затерянному среди деревьев игрушечному домику. Он указал на дыры в стенах, оставленные после гражданской войны, когда еще стреляли из мушкетов, как пояснил экскурсовод. Мой брат рассматривал следы от пуль, а я дивилась на кровати. В каждой комнате было не меньше одной, и все разного цвета. На этом и закончился мой сон.

Прикованная к дому

Слово «жилище», связанное для меня скорее с выживанием, чем с роскошью, постоянно встречается в журналах по интерьеру, архитектуре, домашней обстановке и садоводству, которые уж точно не про выживание. В первый раз это слово как термин появилось в 1946 году благодаря журналу «Ваше жилище», в котором обсуждались насущные проблемы по обустройству дешевого послевоенного жилья. Со временем и сам этот журнал оторвался от своего изначального предназначения.

Все подобные издания предполагают наличие в вас неиссякаемой энергии и неиссякаемого богатства, впрочем, второе не всегда обязательно. Но без энергии — точно никак. Ты должен стремиться к преобразованию дома, в котором живешь. И ты должен забыть, что за долгую историю человечества дом являлся необходимостью, а не витриной для демонстрации предметов собственности или таланта к украшательству. Ведь раньше пространство было тесным, многофункциональным, и спали все вповалку, где придется.

Дом становится домом, когда человек или группа людей начинают проявлять к нему эмоциональную привязанность. Дом — это физическое строение из дерева или камня, обставленное мебелью и застеленное коврами, тогда как

дом — временна́я категория, и он строится из воспоминаний. Поэтому бесполезно говорить, будто правильный выбор цвета, ткани или фактуры имеет какой-то смысл. Вот если б в таких журналах поднимали тему «тревожных троп» (протертостей на полу) или украшения жилища ради больного человека, либо же тему ковриков для маскировки невыводимых пятен крови, — на такой журнал я бы подписалась, как и на домоводство для горюющих или садоводство несбывшихся желаний. Но, возможно, я просто язвлю. Ведь у родителей никогда не было денег на переделку дома. Подобно нашим пещерным предкам, я научилась приноравливаться к тому, что имеется: сойдет и так! Но сегодня народ ломает совершенно рабочие кухни и ванные только ради перемены стиля. Современные люди вообще любят подлаживать жилище под меняющуюся жизнь.

Или вот еще слово — «располагаться», от латинского sidere, что означает «оседать, отстаиваться». Как обустроить пространство, в котором ты выпадаешь в осадок из-за смерти другого домочадца? Для философских рассуждений — идея весьма современная. До восемнадцатого века никто и не помышлял о домашнем комфорте, даже слов не существовало для такого понятия. «Комфортный» означает всего лишь «поддающийся успокоению». До Первой мировой «living room»

(«комнату для жизни») часто называли «комнатой смерти», потому что именно там выставляли гроб с умершим членом семьи. Отбушевали две войны, и журнал «Ladies’ Home Journal» написал, что пора подумать и о жизни, а также о «комнате жизни», гостиной.

Вот и мы с отцом решили подумать о жизни, хотя он просто переехал на цокольный этаж, а я и по сей день вынуждена проходить через весь дом, время от времени окуривая его шалфеем.

Моя мама слыла не такой, как все. Не помню, чтобы она когда-нибудь обедала в компании с подружкой. Она не встречалась ни с кем по вечерам, чтобы выпить вина или сходить в кино. Еще задолго до того, как она ушла наверх и больше ни к кому не спускалась, мама любила дожди, потому что они охлаждают надежды: казалось, весь мир тогда подлаживался под ее темп жизни. Когда светило солнце, я изо всех сил старалась радоваться жизни, надеясь на будущее и тревожась о том пути, которым следовала мама.