Хождение за три моря

Клятва неверному не имеет силы. Гяур есть гяур. Афанасий видел лукавое перемигивание и понимал, что за этим стоит. Ему не хотелось убивать. Сама мысль о новой схватке была ему почему-то противна. Неужели он и на самом деле стареет? Усталость охватила его, и он решил: пусть распорядится судьба. «Берегись!» — тотчас шепнул ему тревожный голос волхва.

— Что же ты, медлишь? Или боишься? — ехидно поинтересовался сутулый, оскаливая острые белые зубы.

— Едем! — произнёс Хоробрит, тоже оскаливаясь. — Но клянусь Всевышним, если вы попытаетесь меня обмануть, я убью всех троих!

— Согласны! Согласны! — заторопились татары.

Афанасий повернул Орлика в узкий проход. Здесь можно было ехать только по одному. А это означало, что три джерида метнуть разом невозможно. Он ловил напрягшимся слухом, когда раздастся лёгкий шорох выхватываемого из тохтуя дротика, чтобы успеть опередить врага. Проход между домами оказался не слишком длинным. Если пустить Орлика вскачь, он окажется на соседней улице в несколько прыжков. И вот послышался шорох. Пора. Хоробрит резко пригнулся к гриве жеребца. И тотчас над его головой свистнуло короткое копьё, брошенное сильной рукой. Джерид, пролетев в проходе, исчез в солнечном пятне на соседней улице. Как раз выглянуло солнце. На улице послышался женский визг. Потом мужская ругань. Афанасий пустил Орлика во весь мах. Сутулый выхватил второй джерид. Но Хоробрит уже был на улице и резко повернул Орлика вправо. Вслед за ним вылетело копьё. Несколько женщин с криками метнулись прочь, закрывая лица тёмными чадрами. Хоробрит выхватил клинок, встал за углом. Враги теперь не могли попасть в него. Он вдруг захохотал. Чем ещё больше напугал прохожих.

Смешное заключалось в том, что его преследователи только сейчас сообразили, в каком нелепом положении оказались. Им не развернуться в узком проходе, они могли двигаться только вперёд, где на выходе их ждал Хоробрит.

Возле него начали собираться прохожие, недоумевая, что здесь происходит.

— Вы поклялись мне! — крикнул в щель Хоробрит. — И нарушили клятву! Вы подлые и коварные люди! Сдавайтесь! — И он опять захохотал.

В проходе послышалась свирепая ругань. Бритый и молодой воины бранили сутулого.

К Афанасию подошёл араб в белом платке на голове, закрывавшем и плечи, сносил, что случилось.

— Воры спрятались. Вот в этой щели.

— Воры? — удивился араб. — Давненько их не видели в славном Ормузе. Надо предупредить куттовала. Или позвать стражей. Они что-нибудь у тебя украли?

— Хотели, но не успели.

Араб побежал за стражами порядка. В щели слышался шорох, храп лошадей. Афанасий заглянул туда. Его преследователи слезли с коней и пытались заставить их пятиться назад. Те упрямились. Афанасий вдруг почувствовал необъяснимую жалость к татарам. В сущности, что хорошего видели эти воины в своей жизни? Походы, походы, походы. Нет войны — нет добычи, значит, терпи нужду. Они сражались там, куда их вели полководцы, сносили холод, голод, зной, раны, смерть товарищей; их обманывали при дележе добычи десятники, сотники, тысячники; их обходила слава, они умирали под стенами крепостей, тонули на переправах, гибли в сражениях; они шли за предводителями покорно и безрадостно, как ходили их отцы, деды, прадеды, ибо не знали лучшей жизни; их жизнь была коротка — всего несколько походов, а после — либо убогий калека, либо забвение.

— Выходите! — крикнул Хоробрит. — Я вас не трону! Скорее, пока не пришли стражи!

— Поклянись! — послышался из щели недоверчивый голос.

— Клянусь Всевышним — Единственным и Милосердным!

Они робко и смущённо выбрались из прохода. Афанасий велел им садиться на лошадей и как можно скорее уезжать прочь.

Он разыскал пехлевана Таусена, которого в Ормузе знал каждый мальчишка. Таусен сидел возле ручья в своём саду в окружении пятерых сыновей-здоровяков, они ели плов из огромного блюда, из которого впору кормить слона. Гора белейшего рассыпчатого риса с кусками баранины, обильно политая коровьим маслом, аппетитно дымилась. Увидев Хоробрита, Таусен едва не подавился, растерянно заморгал, вскочил на ноги.

— Ва, русич, ты ли это? Какой ветер занёс тебя сюда?

Они обнялись. Таусен познакомил Хоробрита со своими сыновьями, которые тоже были пехлеванами и, судя по внушительным размерам, вполне могли превзойти отца. Хоробрита усадили за плов. Когда блюдо было опустошено, сыновья вежливо поклонились отцу, попросили разрешения удалиться. Таусен и Хоробрит остались под деревом возле прохладного ручья и всласть поговорили.

Оказалось, что Таусен проводил Кирилла до самой Шемахи. А дальше тот отправился с посольством ширваншаха до Нижнего Новгорода. Посол ширваншаха к хану Ибрагиму поклялся, что русич Кирилл достигнет Московии целым и невредимым.