Хождение за три моря

Наконец путники прибыли в многолюдный Тебриз, что лежит на пересечении караванных дорог из Малой Азии, Кавказа, Аравии, Персии. Недаром Узун Хасан сделал этот город своей столицей. Сюда привозили лучшие товары Востока — ткани Ирана, шёлк Гиляна, жемчуг Персидского залива, шерсть Халеба, пряности Цейлона, краски Гуджарата, драгоценные камни Индии. Город знаменит был своими оружейниками, здесь изготовлялись лучшие кольчуги, доспехи, клинки, соперничающие с дамасскими. Население Тебриза составляли не только персы, но и армяне, грузины, хоросанцы, арабы, курды, туркмены, — именно пестрота населения и дала неслыханное обилие и разнообразие товаров. А соседство разных вер — здесь бок о бок жили мусульмане, несториане, якобиты, йезиды — приучило к терпимости.

Став шахом Персии, Узун Хасан развернул в своей столице большое строительство и успел многое. Великолепная Синяя мечеть, огромный крытый рынок, трёхэтажная медресе, мраморный дворец, роскошные сады, прямые улицы, обсаженные тёмно-зелёными стройными кипарисами, роскошью отделки, причудливостью архитектуры соперничали с лучшими городами Востока. А шумящие мраморные фонтаны, ухоженные цветники и ряды кипарисов придавали Тебризу вид города, в котором вечно пребывает праздник.

Но самого Узуна Хасана в Столице не оказалось. Со своей ставкой он кочевал где-то на севере. А где именно — не знал даже управитель мраморного дворца шаха Хамдаллах, друг Таусена, страстный любитель борьбы, сам рослый и сильный человек.

— Местонахождение ставки наш повелитель, да не оставит его никогда благоразумие, держит в большом секрете. Он готовит новое сражение османам, и мы все молим аллаха о победе нашего оружия. Могучий шах, да пребудет с ним вечно мудрость, был бы рад вновь увидеть любезного его глазам пехлевана. Он часто вспоминал о тебе. Если хочешь с ним встретиться, езжай по дороге на Эрзинжан. Его ставка в тамошних долинах. Но ни в коем случае не расспрашивай о повелителе, это может показаться подозрительным. Замечай, где много войска. Как увидишь большой стан, значит, там и Узун Хасан, пусть никогда не покинет его любовь к справедливости.

Вернувшись из дворца, друзья отправились на площадь, где уже собрались горожане, чтобы посмотреть схватку Таусена с местным богатырём, которого раньше он клал на лопатки три раза, но тот упрямо надеялся отыграться. Не приходилось сомневаться, что Таусен уложит его и в четвёртый раз. Что он и сделал под сплошной рёв зрителей. Прямо с площади пехлевана снова вызвали во дворец, и Хамдаллах сказал:

— Только что прибыли купцы из Багдада. Они спешат в Шемаху, но узнав, что прославленный Таусен в Тебризе, попросили передать тебе, что в Багдаде скоро ожидаются большие празднества по случаю восшествия на престол Гарун-аль-Рашида. Уже объявлено, что победитель получит десять тысяч золотых динаров награды.

Эго была неслыханно огромная сумма. Получив её, Таусен мог до конца своих дней не заботиться о хлебе насущном. Услышав о щедрой награде, силач покраснел от удовольствия, но тут же омрачился и сказал, что должен проводить русича в ставку Узуна Хасана.

— Я обещал ему встречу с шахом, — пояснил он.

Управитель дворца подумал и решил:

— Сделаем так. Таусену и его сыну следует ехать в Багдад. Нельзя ему терять столь огромные деньги. Русичу же я дам сопроводительное письмо к визирю шаха и отправлю с ним гонца с конвоем, который повезёт моё донесение. Таким образом, русич доберётся до ставки непобедимого шаха и без твоей помощи. Ты согласен, русич?

— Конечно! Езжай, друже, в Багдад и получи там награду.

Утром возле ворот завийи остановился скорый гонец с тремя воинами охраны. Все были рослые, крепкие, в кольчугах и шлемах, один из воинов держал пику с голубым флажком — знак особой важности сообщения. Хоробрит уложил сопроводительное письмо в походную сумку, попрощался с Таусеном и его сыном, вывел отдохнувшего Орлика и пустил его вскачь по широкой древней дороге, утоптанной и укатанной до звонкости, ибо не было в мире другой дороги, которая бы вынесла на своих земляных плечах за многие тысячелетия такое количество людей, животных, грузов, чем эта, связавшая со времён Адама Восточное Средиземноморье с Передней Азией. Именно по ней когда-то шли полчища воителей — бородатых урартцев, выносливых ассирийцев, мечтательных вавилонян, грозных парфян, сокрушительных мидийцев; грохотали по ней обозы Кира Завоевателя и Дария; тяжкой, уверенной поступью сотрясали её фаланги Александра Македонского, легионы Помпея Великого; мчалась здесь лёгкая конница арабов, перегоняли запасные табуны воины Тимура, двигались бесчисленные караваны купцов, толпы пленных, рабов, беженцев. Дорога убегала в солнечную даль, подобно бесконечному свитку ненаписанной книги истории страстей и пороков человечества.

Орлик был неутомим, белая пыль вздымалась под его копытами и разносилась ветром, оседая на кустах тамариска. Рядом мчался скакун гонца, следом поспешали воины охраны. Трепетал на пике голубой флажок, и ветер пел в разметавшихся гривах. Тебриз скоро исчез за дымкой горячего марева.