Храм Фемиды. Знаменитые судебные процессы прошлого

Судебные процессы адмиралов Рожественского и Небогатова, обвинённых в неоправданных действиях во время Цусимского сражения, Российская империя, 1906 г.

14 мая 1905 г. в 13 часов 49 минут по местному времени левая носовая шестидюймовая башня флагманского корабля 2‑й Тихоокеанской эскадры броненосца «Князь Суворов» открыла огонь по головному кораблю японской эскадры. Сражение, позже вошедшее в историю как «Цусимская катастрофа», началось.

У каждой много воевавшей нации есть свой символ боевого позора. «Канны» и «Пёрл-Харбор», «Седан» и «Балаклава» в разных языках означают примерно одно и то же – не просто поражение, а именно военное унижение, свидетельство слабости и некомпетентности командования, катастрофического планирования, шапкозакидательского отношения к противнику. В российской военной истории, в общем-то, достаточно богатой на провальные битвы – Клушино и первая Нарва, Аустерлиц и Танненберг; продолжать можно довольно долго, – именно название корейского острова за несколько тысяч вёрст от столиц Российской империи превратилось в имя нарицательное.

«Козлы отпущения»

«У победы тысяча отцов, а поражение – всегда сирота» – эту максиму чаще всего приписывают президенту США Кеннеди, хотя нечто похожее писал ещё древнеримский историк Тацит. Проигранная война с Японией чрезвычайно болезненно ударила по «национальной гордости великороссов», ведь всего за 16 месяцев до Цусимы заголовки ура-патриотической прессы обещали закидать «этих макак» шапками. И вот: в декабре сдан Порт-Артур, в марте 1905 г. русская армия отступила от Мукдена («Первый раз за время войны я видел панику», – вспоминал А. И. Деникин, бывший тогда подполковником), в мае при Цусиме японцы потопили или захватили подавляющее большинство кораблей 2‑й Тихоокеанской эскадры, этой последней российской надежды на перелом в войне.

«То решающее значение, которое имеет в этой войне владычество над морем, и, как следствие этого, те горячие упования, которые возлагаются всей Россией на идущую теперь на Дальний Восток эскадру Рожественского, поневоле заставляют всякого дать себе вопрос: можно ли считать успех этой эскадры в бою обеспеченным?»

Н. Кладо, историк и теоретик флота

Поиски виновных начались сразу, и в кандидатурах недостатка не было. Националисты привычно забубнили про «нож в спину» (действительно, некоторые революционные партии, например эсеры и польская ППС Пилсудского, поддерживали контакты с японской разведкой, но влияние их на ход войны было ничтожным); либеральная пресса много и в целом справедливо писала о стратегических упущениях и кадровой несуразице. Правительство же, так стремившееся к «маленькой победоносной войне», решило возложить ответственность на отдельных военачальников.

«Война обнаружила полную непригодность флота, его материальной части и личного состава, а в сухопутной армии целый ряд глубоких изъянов: отсутствие знаний, произвол и бюрократический формализм высших чинов, а вместе с тем подавленность рядового офицерства, лишённого подготовки, инициативы».

В. Ключевский, историк

Если главнокомандующий А. Н. Куропаткин после Мукдена отделался отстранением и понижением в должности, то две группы командиров были отданы под суд. В первую входили порт-артурские «начальники» Стессель, Фок и Рейс (виновным во всём признали генерала Стесселя, приговорили к смертной казни, заменили 10‑летним заключением, через год император помиловал). Во вторую – группа военных моряков во главе с адмиралами Зиновием Рожественским и Николаем Небогатовым.

«Ждут моей кары»