Колея к ржавому солнцу

– У меня телефон за столиком остался, – растерянным голосом произнес Серкебаев-старший. – На входе охрана, твоя знакомая не смогла бы пронести оружие.

– Она приехала в инвалидной коляске, сказала, что ее ждет ваша дочь, ее не стали обыскивать… Я же говорю, позвоните…

– Пойдем, – казахский бизнесмен вдруг принял деловой вид и распахнул дверь туалета, обернулся на Троцкого. – Ну, чего стоишь?

Они вышли из туалета.

– Он со мной, – показал Троцкий на подоспевшего Павла.

– Хорошо, – без всяких эмоций кивнул Серкебаев-старший и быстрым шагом, словно они поменялись ролями и теперь он диктовал условия, направился к террариуму VIP-зоны. – Пропусти их, – бросил он охраннику.

Во вкрадчиво освещаемом «випе» звучал сонный саксофон, еле уловимо пахло кофе и цитрусовыми. На столике возле чуть примятого задом бизнесмена углового дивана, обитого светло-коричневой кожей, лежали айфон, блокнот с дорогой с виду авторучкой, пара раскрытых журналов. Один, наполненный диаграммами и графиками, по бизнесу, второй – с рекламой автомобилей и девушками. Тут же стоял пузатый бокал с недопитым коньяком. Присев на прежнее место, Серкебаев-старший схватил айфон, нашел нужный номер, нажал вызов.

– Алло, Гуля, – говоря, он сверлил глазами усевшихся напротив него Троцкого и Павла. – Это папа… Тихо!.. Успокойся, все будет в порядке… Да тихо ты!.. Пожалуйста, не плачь… Я все сейчас сделаю… Держись. Перезвоню… Мэн сэни жаратам…

Он бросил трубку на диван рядом с собой и посмотрел на Павла. Потом перевел презрительный взгляд на Троцкого.

– Твари вы… Людей берете в заложники? Думаете, так разбогатеете? Сколько вам нужно? – спросил он, глядя на него в упор.

– Нам не нужны деньги, – ответил Костас, стараясь не думать о переполненном мочевом пузыре, – он так и не сходил в туалет. – Я же сказал, мы нуждаемся в вашей помощи… Мы хотим, чтобы вы связались со своим компаньоном, с Замалаевым. Пусть поднимает все свои старые связи. Нам нужна информация о том, кто вчера мог угнать у моей коллеги машину, красный кабриолет «BMW», и где нам ее теперь искать.

– Я что-то не понял… – прищурился Серкебаев-старший.

– Мы сейчас сделаем звонок, и в колено вашей дочери влепят пулю, – подключился Павел. – Маленький кусочек свинца, который сделает ее хромой на всю жизнь. Тогда поймете. Меньше вопросов задавайте, все равно никто на них отвечать не собирается.

Павел потянулся к блокноту, раскрыл его и размашисто написал ручкой несколько букв и цифр.

– Это госномер угнанной машины. Можете начинать.

Было видно, что Серкебаев-старший, ожидавший совсем другого, растерялся окончательно.

– Да я не знаю, Замалаева сейчас даже нет в стране, он за границей где-то… На Бали. Или в Гоа. Зима ведь…

– Понимаю, разница во времени, но верю, вы найдете слова, которые убедят его, что, решив вам помочь, он выберет верный путь. Делайте, что хотите: расскажите правду обо всей ситуации, пообещайте отдать часть своей доли в бизнесе, угрожайте… Да как угодно поступайте.

– Не понимаю, какое все это имеет отношение ко мне… Разве это не ваши проблемы? Так и улаживайте сами.

– Я думал, мы как раз их и улаживаем. Или теряем время?.. Подумайте лучше про дочь…

Серкебаев-старший резким движением ухватил бокал, махнул залпом недопитый коньяк, снова взялся за телефон.

– Я отойду, при вас разговаривать не буду, – предупредил он.

– В полицию только не вздумайте звонить, потому что полиция здесь, рядом с вами… – Павел кивнул на Троцкого.

– Я в полицию не звоню никогда, – веско уронил казах и стал тыкать пальцем в сенсорный экран айфона. Палец дрожал. – Катя! – посмотрел он над головами сидящих Троцкого и Павла. – Принеси нам еще выпить. Того же, всем троим… И предупреди, чтобы сюда пока никого не пускали.

– Хорошо, Булкирбет Ансарович, – раздался женский голос.

– Вы представляете, сколько это займет времени? – спросил Серкебаев-старший. – Если Замалаев все-таки согласится…

Павел кивнул:

– Будем ждать. Нам ничего другого не остается.

Серкебаев-старший отошел. Появилась официантка с подносом, поставила на столик три бокала с коньяком, а пустой бокал забрала. Официантка была бы красивой, если бы не крупная, сантиметров пять в диаметре, родинка справа на шее. Костас вспомнил кривые зубы девушки на охране и шрам на подбородке бармена. Что за дресс-код тут у персонала? Никого не берут на работу без маленького дефекта во внешности?

Он посмотрел на бокалы, будто олицетворяющие собой восточное гостеприимство хозяина.

– Выпью. Нервы успокоить, – сказал он Павлу. – Наверное, попробую такой раз в жизни. Вряд ли это «Старый Кенигсберг».

– Главное, чтобы без клофелина.

– А я его бокал возьму…