Кривые Жуковского

Варвара знала все наперед. Она придет на работу с опозданием на пять минут. Спрячет лицо за монитором. А когда весь отдел соберется в конференц-зале, чтобы поздравить своего коллегу, она будет стоять за их спинами. Как, впрочем, и та, что резала торты. С легкой улыбкой на лице она будет смотреть со стороны на красиво накрытый стол, на благодарных людей вокруг него, на своего мужа в центре. Кто-нибудь обязательно, закончив поздравлять именинника, предложит поднять пластиковые стаканчики с шампанским и за жену, хозяйку. Конечно, все поддержат, закрутят головами и наконец найдут ее там, скромно стоящую позади. Варваре придется посторониться.

Уже на подходе к институту она остановилась, запустила руку в сумочку. Ежедневник, телефон, кошелек, пудреница – перебирала она пальцами. Вот и она! Варвара с облегчением вздохнула, нащупав наконец коробочку, перевязанную шелковой лентой.

***

Он подошел на перемене. Полина стояла у окна, убеждая себя, что в классе очень душно, а здесь как будто немного посвежее, и она никого не избегает.

– Слилась.

То ли сказал, то ли спросил Артем. На Полину он не смотрел, а, так же, как и она, разглядывал пожелтевшие листья за окном.

– Что?

– Слилась, говорю, – он отвернулся от окна, присел на широкий подоконник. – Сам доделаю.

А-а, доклад, догадалась Полина.

– Ты и так все сам делал, – Полина пыталась говорить спокойно, а получалось просто тихо.

– Не спорю.

До звонка они упрямо смотрели каждый перед собой.

Когда тот, дребезжащий, протяжный, противный, наконец отзвенел, Артем сказал:

– Вечером приходи, – сделал шаг вперед, и, не поворачиваясь, добавил, – дома никого не будет.

«Как хорошо было бы не идти к Артему», – думала Полина и шла. Хорошо бы сидеть сейчас в своей комнате, пустой и свежей. В комнате, из которой этим утром она изгнала Акакия Акакиевича в его тяжелой несимпатичной шинели и Илью Ильича в его потертом халате и неначищенных сапогах. Один – грузный, расплывшийся, и второй – тщедушный, неказистый, шли рука об руку, шли молча и грустно. Полина за них не волновалась, она проводила их почти до самого дома. Сообщила Анжелике Валерьевне свою фамилию, соврала, что осилила «Обломова», и оставила их лежать на ее столе.

Конечно, изгнать из комнаты Артема было куда сложнее. Его не отнести симпатичной Анжелике Валерьевне, не сдать, не поменять на другого. Но Артема всегда можно было превратить в индейца, а ее соответственно в… (Индианку? Индуску? Ну не индейку, это точно). А индейцами они не ранили друг друга, они молчали, созерцали, сливались воедино…

Артем не соврал, в доме было тихо. «Никого», – заключила Полина, идя уже знакомым маршрутом за его спиной, краснея от вида его широких плеч, обтянутых белой футболкой.

Работа над докладом не клеилась. Обычно Артем все делал сам: выбирал из книг самые важные, на его взгляд, куски текста, менял их местами, писал выводы. Показывал Полине, что диктовать, а сам набирал текст на компьютере. Иногда просил почитать ее вслух уже написанное.

А тут посадил ее перед кучей раскрытых книг, а сам уставился в окно. Полина бестолково бегала глазами по строчкам, отрывочно что-то читала, ждала его.

Артем сказал:

– Лизка – тупица.

Полина как-то сразу поняла, что он говорит о своей сестре. Что-то надо было ответить, она выбирала из: угу, понятно, ладно, она же твоя сестра…

– А мама… – собирался продолжить он, но за стеной, похоже, кто-то решил передвинуть мебель, и характерный скрежет перебил его.

Полина ждала продолжения. Сестра – тупица, это ладно, это бывает, но мама совсем другое дело, думала она. Про маму Полина хотела знать, хотела понять, хотела ее простить.

Но Артем замолчал и уставился на ту стену, за которой шумели.

Она не выдержала паузы и спросила:

– Соседи?

Артем перевел взгляд на нее, смотрел долго и непонятно и наконец ответил:

– Отец.

За стеной ничего больше не двигали. Наступившая тишина казалась невыносимой. Может, еще и потому, что Артем впервые так долго и странно смотрел ей в глаза.

– Чувствую себя как Джен Эйр, – сказала Полина и даже нервно хихикнула.

– Это кто?

– Джен Эйр. Ты что, не знаешь, кто такая Джен Эйр?

Артем нахмурился и как-то брезгливо поморщился, будто бы давая понять, что, если он чего-то не знает, значит, это не стоит его внимания.

А Полина в душе ликовала. Вот и она знает что-то, чего не знает он! А ведь это была ее первая (и, если признаться честно, единственная) взрослая книжка, которую она прочитала вне школьной программы.

– Что ты знаешь о головном мозге? – спросил Артем.

Полина растерялась. Открыла рот, закрыла рот. Так ничего и не ответила.

Артем откинулся на спинку своего кожаного кресла, взялся рукой за край письменного стола и подъехал на нем к Полине почти вплотную.

– Это как космос, – сказал он тихо, но не шепотом, и в его голосе появилась незнакомая ей хрипотца.

У Полины даже закружилась голова.