Кривые Жуковского

А с мамой все по-другому, плакалась себе Полина, стоило только сказать вслух о своей вине, мама принимала это за раскаяние и начинала жалеть. Вот бы и Артем так.

Полина по привычке собиралась свернуть во дворы, так она шла каждый день домой. Их с Артемом пути здесь должны были разойтись. Но он сказал:

– Мы на остановку.

И повел. Пропустили несколько автобусов, сели на тот, что под номером шестьдесят пять.

В салоне автобуса было свободно, но все сидячие места заняты. Несколько человек одновременно сделали попытку уступить им место. Не им, Артему. Та женщина, что первая встала им навстречу, сказала Артему: «Садись». Артем посадил Полину на освободившееся место, а сам встал рядом.

«Бедные люди, – думала Полина, – они ведь просто не понимают. Они думают, что делают все правильно. Они просто хотят быть хорошими».

Сошли на парке имени Ленина.

Шли по пустому парку, мимо безлюдных кафе, обездвиженных аттракционов. Полина чувствовала себя той ласточкой из сказки, которая забыла улететь со всеми в теплые края, где круглый год кружат карусели, облепленные цветными огоньками, смеются дети и пахнет сладкой ватой.

Артем опустился на одну из скамеек. Снял со спины рюкзак, поставил его рядом. Откинулся на спинку и уставился перед собой.

Мимо них прошли мама с девочкой. Полина подумала, что, если бы она была маленькой, ей, наверное, было бы страшно видеть парк таким. Как, например, страшно старику увидеть родную, давно оставленную им деревню заброшенной и безлюдной.

Прошла влюбленная парочка. О ней Полина думать не стала, застенчиво отвела глаза.

Когда, казалось, в парке остались только птицы и они, Артем достал из рюкзака альбом – большой и старый. Положил его на колени, сверху сложил руки.

– Когда папа очнулся, нам позвонили. Мы приехали все вместе. У него только глаза были живые. Маму он не узнал, а Лизку увидел и расплакался. Потом мама долго ездила в больницу за ним ухаживать. Он позволял ей кормить себя, мыть, переодевать. Никого другого к себе не подпускал – дергался, мычал, в общем, протестовал как мог. У него и до того был характер… Ладно, не суть. В общем, когда приходила Лизка, а она приходила редко, он всегда плакал. Однажды даже у него получилось взять ее за руку. Он долго ее не отпускал, и маме пришлось помогать Лизке высвободиться.

Артем замолчал, пожевал губы и сказал:

– Ладно, смотри.

Открыл альбом. В целлофановых кармашках, выстроенных в вертикальный ряд по трое, были вложены цветные фотографии. Первую страничку Артем перелистнул, там были семейные застолья. На втором развороте он ткнул пальцем в фотографию с белокурой девочкой. На вид она была примерно их с Артемом возраста.

Артем долго смотрел на фотографию, потом посмотрел на Полину. В его взгляде явно читалось: «Ну?!».

– Кто это? – спросила Полина, заранее зная, какой взгляд в нее сейчас прилетит.

Прилетел.

Артем разочарованно вздохнул и сказал:

– Это мама. Это сейчас у нее черные короткие волосы, а в молодости она была белобрысая как Лизка, тоже носила длинные волосы. И лицо, видишь, как они похожи?

Полина машинально кивнула, но отвечать не стала, потому что ей показалось, что они не очень-то и похожи.

Он еще полистал альбом, чтобы Полина могла рассмотреть и другие фотографии, на которых была та же девочка, которая сейчас его мама. А вот Артем был очень на нее похож. Потом закрыл альбом и снова сложил на него руки.

– Еще был дом.

– Какой дом?

– Папа всегда мечтал о доме. То есть всегда мечтал его построить. Сам, чтобы там было все по уму. Родители по молодости сменили много квартир и домов. Жили то у одних родителей, то у других. Когда мы были маленькие, они снимали какой-то дом. Мама с папой все время ругались – мама хотела ремонт, а папа говорил, что не в своем доме ничего делать не будет, что здесь, куда гвоздь ни вбей, штукатурка сыпется, и все такое. Потом было время, что он начал пить. Приходил с работы, сажал Лизку на колени и пичкал ее рассказами, какой у нас будет дом с балконом и бассейном и что у нее будет своя комната с розовой мебелью.

– И что? – тихо спросила Полина, когда он замолчал.

– Потом дедушка умер, оставил маме свою квартиру. Папа и в ней ничего делать не хотел, потому что говорил, что это не его квартира, а мамина. Потом папин друг детства взял его к себе на работу, и папа стал нормально так зарабатывать. Сказал маме – давай строиться. Но мама сказала, что строить дом им уже поздно, дети взрослые и скоро разбегутся (мне тогда, наверное, лет двенадцать было, а Лизке десять), и что им двоим большой дом с балконом и бассейном не нужен, и лучше купить хорошую квартиру. Вот и купили, ту, в которой сейчас живем.

– Понятно.

– Пока тебе ничего не понятно, – грубо отозвался Артем. – Слушай дальше. Когда после больницы папа вернулся домой, дом он не узнал. Я это сразу понял. Он все время озирался, дергал Лизку за рукав и выдавал звук «д-д-д». Домой просился, понимаешь?

А теперь Полина не понимала, но кивнула.