Квиллифер

Мы не стали заходить в прекрасный дом маркиза Раундсилвера, который находился рядом с резиденцией Эвре-ле-Крейга. Отличить особняк его светлости было совсем просто, потому что он отличался от других кладкой из ярких кирпичей Этельбайта и сиял всеми цветами радуги. Мне хотелось зайти в кабинет герцога и посмотреть на диковинки, собранные там, но я решил, что лучше подождать приглашения.

Когда в город вошел рыцарь-маршал, начался организованный грабеж. Военные патрули маршировали по улицам, брали под охрану дома казненных аристократов, клерки приступили к описи имущества. Часть добра и владений предателей пойдет рыцарю-маршалу и соратникам Берлауды, но львиную долю отпишут Короне, чтобы оплатить военные расходы. Мы постарались как можно надежнее спрятать свою добычу от патрулей.

Наш дом стал штабом артиллеристов, и мы выставили соответствующий плакат у входа. Когда к нам присылали других солдат, мы говорили, что особняк принадлежит нам и им следует поискать другое жилище – никто не усомнился в наших правах на него.

Мы ели и пили, пользуясь великолепными припасами барона.

Головы Клейборна, Адриана и остальных были выставлены на пиках перед Дворцом Правосудия, куда меня однажды привели мои блуждания по городу.

Я посмотрел на красивую голову Клейборна с блестящими волосами, закрывавшими уши, и задумался о тщеславии и его пределах – размышлял ли Клейборн и его соратники о деньгах, которые они тратили, людях, что лишились жизни возле Весов Экстона во время последнего сражения против армии Берлауды?

Мне показалось, что скоро у отрубленных голов появится компания. Рыцарь-маршал искал не только добычу и собственность, но также приверженцев Клейборна и тех, кто принес ему клятву верности или просто состоял на службе в любом чине. Те, кто голосовал за законы на Ассамблее, также находились в опасности, и очень скоро тюремные камеры здания суда наполнились друзьями Клейборна. Остатки его армии собрали на старом стадионе, на другом берегу реки, где они дожидались решения Берлауды.

О королеве Лорел и ее предполагаемом ребенке, коронованном под именем Эмелин IV, никто ничего не говорил, и никто не знал об их судьбе. Считалось, что они находились под охраной во дворце, когда в него вошла армия, но никаких точных сведений о них не было.

Апрель уже подходил к концу, когда в особняк барона Эвре-ле-Крейга пришло письмо, которое я с радостью принял у курьера. В письме говорилось, что галеон барона, «Констанция», прибыл в Бретлинтон-Хэд с грузом миндаля, фисташек, оливок и сафлорового масла, а также с небольшим количеством драгоценной мирры, и капитан спрашивал, должен ли он продать товар на месте или доставить еще куда-то.

Я сел на баркас, который направлялся в Дорделле, вместе с несколькими купцами, а также – как я подозревал – с несколькими беглецами, скрывавшимися от правосудия королевы. Уже через неделю я оказался в городе Бретлинтон-Хэд, где на утесе с видом на залив стоял замок, и отправился на поиски «Констанции» и ее капитана.

Я имел честь быть первым, кто сообщил капитану Ньюболту, что владельца его корабля казнили за участие в провалившемся мятеже против королевы и что корабль с грузом вскоре будет конфискован Короной в качестве печального результата десятимесячного путешествия. Никто из команды не получит ни пенни, а самому Ньюболту, пусть на нем и нет никакой вины, грозило тюремное заключение.

Я добавил, что у него остался единственный шанс спастись – немедленно покинуть город, пока сюда не явились королевские офицеры.

– Но если вы готовы стать пиратом, – продолжал я, – то можете отплыть в Амберстоун и сказать, что вас захватила команда капера «Метеор». Далее, с корабельными бумагами обратитесь в призовой суд Этельбайта, присовокупив письмо от меня, одного из владельцев разрешения на каперство. А после того как состоится суд, вы и команда получите причитавшуюся вам долю.

– И какой будет доля? – спросил капитан.

Мы торговались в течение часа, и в конце концов я написал письмо, Ньюболт взял запас свежей воды и наутро уплыл. Я провел еще несколько дней в Бретлинтон-Хэд и погулял по городу. Там наступил период беззакония: морские консулы, которые принесли клятву верности Клейборну, сбежали, смотрителя замка никто не мог найти, а оставшихся ольдерменов не хватало для кворума.

Каперы неделями плавали вдоль побережья и захватывали добычу, что приносило мне огромную радость. В конце концов я отправился назад, вверх по реке. Обратное путешествие оказалось неспешным, я наслаждался видами, сидя на передней палубе с «Эпиками» Белло в руках, и величественные классические гекзаметры роились у меня в голове, пока я рассматривал старые замки разбойников, стоявшие на утесах, овец на пастбищах, виноградники на берегах Дорделле, вишневые и яблоневые сады в цвету, холмы и горы, зеленевшие весенними побегами. Бонилле вполне соответствовал своей фальшивой этимологии, но вскоре мне уже не терпелось сойти на берег и заняться своими делами.