Легенды губернаторского дома

Покончив с крепкими и легкими напитками, ревностные реформаторы занялись тем, чтобы поддержать огонь всеми на свете ящиками чая и мешками с кофе. Тут подоспели плантаторы из Вирджинии с урожаем табака. Сваленный в кучу хлам образовал огромную гору и наполнил пространство таким сильным запахом, что мне показалось, будто мы больше никогда не узнаем, что такое чистый воздух. Эта жертва огорчила любителей табака гораздо сильнее, чем всё виданное ими прежде.

– Ну вот, погасили мою трубку, – произнес пожилой господин, со злостью швыряя ее в пламя. – Все крепкое и острое, всю соль жизни проклинают как ненужную и бесполезную. Раз уж они развели костер, то почему бы этим реформаторам-пустословам самим туда не прыгнуть!

– Терпение, – ответил ему непоколебимый консерватор, – в конце концов, черед дойдет и до них. Сначала они побросают нас в огонь, а потом и сами там окажутся.

Сейчас я перейду от общих и систематических мер реформирования к индивидуальным пожертвованиям тому памятному сожжению. Во многих случаях они оказывались весьма забавными. Один бедняга кинул в костер пустой кошелек, другой – пачку поддельных или бракованных банкнот. Модно одетые дамы сжигали шляпки из коллекции прошлого сезона вместе с пригоршнями лент, желтых кружев и многими другими едва ношенными вещами, которые исчезали в огне даже быстрее, чем выходили из моды. Толпы влюбленных обоего пола – покинутые девы, холостяки или уставшие друг от друга пары – швыряли в пламя пачки спрыснутых духами писем и пылающих любовью сонетов. Продажный политик, лишившийся поста и хлеба насущного, швырнул в огонь оказавшиеся фальшивыми зубы. Преподобный Сидней Смит, ради этого пересекший Атлантику, с горькой улыбкой подошел к пожарищу и бросил туда аннулированные облигации, пусть и скрепленные большой круглой печатью некоего суверенного государства. Пятилетний ребенок, преждевременно повзрослевший в духе нынешнего времени, кинул в костер игрушки, выпускник колледжа – диплом, аптекарь, разорившийся вследствие распространения гомеопатии, – весь набор лекарств и препаратов, врач – всю свою библиотеку, священник – старые проповеди, воспитанный в духе традиций рафинированный джентльмен – свод правил хорошего тона, который он ранее составил на благо подрастающего поколения. Вдова, решившая снова выйти замуж, украдкой сожгла портрет покойного мужа. Молодой человек, брошенный возлюбленной, с радостью предал бы огню разбитое сердце, но не мог найти способа вырвать его из груди. Американский писатель, чьи работы публика обошла вниманием, спалил ручку и бумагу, решив найти себе менее разочаровывающее занятие. Я был несколько поражен, подслушав, как некоторые дамы, вполне респектабельные с виду, решили пошвырять в костер наряды и нижние юбки, а потом переодеться в мужское платье, вместе с этим приняв на себя манеры, обязанности, должности и ответственность противоположного пола.

Не могу сказать, в коей мере дамам удалось осуществить эту задумку, поскольку мое внимание внезапно привлекла бедная, кругом обманутая полубезумная девица, которая с криками, что толку от нее никакого ни от живой, ни от мертвой, попыталась броситься в огонь вместе с горами вселенского хлама. Однако ей на помощь пришел какой-то сердобольный человек.

– Терпение, бедняжечка моя! – воскликнул он, волоча ее прочь от огненных объятий ангела разрушения. – Будь терпелива и покорись воле божьей. Пока в тебе живет душа, все может вернуться к своей первозданной свежести. Творения рук человеческих и плоды людских фантазий не стоят иного, кроме как сгореть, когда придет их час, но твой час – вечность!

– Да, – ответила несчастная, чье неистовство, казалось, сменилось глубоким унынием. – Да, и день этот лишен солнца!

Теперь среди зрителей пошел слух, что в костер отправятся все оружие и военное снаряжение за исключением мировых запасов пороха, которые из-за соблюдения строгих мер безопасности уже утопили в море. Это известие, похоже, породило великое множество мнений. Исполненный надежд филантроп расценил это как признак того, что царство Христово уже наступило, однако люди других взглядов, полагавшие человечество сворой диких псов, пророчествовали, что прежние стойкость, рвение, благородство, великодушие и рыцарский дух исчезнут раз и навсегда, поскольку, по их утверждению, эти качества испокон веков подпитывались кровью. Однако они успокаивали себя тем, что предполагаемое запрещение войн долго не продержится.