Легенды губернаторского дома

Времени размышлять или резонерствовать касательно обугливавшегося хлама из прошлого почти не осталось, поскольку, не успел он прогореть, из-за моря надвинулась еще одна толпа, несшая царственные пурпурные мантии, короны, державы и скипетры императоров и королей. Они были заклеймены как бесполезный хлам, который в лучшем случае мог служить игрушками для детей или розгами для их воспитания и наказания. Однако взрослое население Земли больше не могло мириться с тем, что его оскорбляют подобными предметами. Эти монаршие регалии вызывали такое отвращение, что в огонь со всем прочим полетели золоченая корона и блестящая мантия актера из театра «Друри Лейн», исполнявшего роли королей, несомненно, в знак издевательства над его августейшими собратьями, игравшими на огромной сцене мировой политики. Странно было видеть, как в отблесках пламени сверкают драгоценные камни английской короны. Некоторые из них пришли из времен принцев-саксов, другие покупались на огромные барыши или, возможно, их похитили с мертвых тел туземных правителей Индостана. Все они сверкали нестерпимо ярким светом, словно в то место упала звезда и разбилась на множество осколков. Великолепие рухнувшей монархии отражалось лишь в этих бесценных камнях. Но довольно об этом. Было бы утомительно описывать, как обратилась в прах мантия австрийского императора или же как столпы и столбики французского трона сделались кучкой углей, неотличимой от других останков сгоревшего дерева. Однако позвольте добавить, что я заметил, как один из изгнанников-поляков помешивал в костре скипетром русского царя, который потом бросил в пламя.

– Эти паленые одеяния воняют совершенно невыносимо, – заметил мой новый знакомый, когда нас от порыва ветра заволокло дымом горевшего королевского гардероба. – Давайте перейдем на наветренную сторону и посмотрим, что делается там.

Мы обошли костер и как раз успели к прибытию огромной процессии вашингтонцев, как теперь называют себя сторонники трезвости, в сопровождении тысяч ирландских последователей отца Мэтью с самим апостолом во главе. Они принесли щедрую пищу огню: ни больше ни меньше – огромные бочки и бочонки с хмельным питьем со всего света, которые катили перед собой через всю прерию.

– Дети мои! – вскричал отец Мэтью, когда они подошли к самому краю пожарища. – Теперь еще один рывок – и наш труд завершен. Станем же в сторонку и посмотрим, как сатана управляется со своим зельем.

Поставив деревянные сосуды поблизости от костра, вновь прибывшие отошли на безопасное расстояние и вскоре увидели, как бочки взорвались и вспыхнули так, что искры взлетали до самых туч, грозя поджечь небо. Что было неудивительно, ибо здесь собрали весь запас спиртных напитков, которые теперь взметнулись неистовой вспышкой, потрясшей человечество. Это средоточие неистового огня обладало способностью выжечь сердца миллионов. Тем временем в костер летели бесчисленные бутылки с драгоценными винами, и пламя, словно любя, лизало их и, подражая пьяницам, становилось все веселее и неистовее от того, что оно поглотило. Алчному пожарищу не выпадет второго такого же случая утолить неиссякаемую жажду. Тут нашлись сокровища известных кутил – напитки, которые бросали в море, смягчали на солнце и хранили в подземных погребах – светлые, золотистые и красные соки из лучших виноградников, все марки токайского. Они сливались в единый поток с гнусными зельями дешевых винокурен и еще больше подпитывали жадное пламя. И когда оно гигантским столбом поднялось, казалось, до самого небосвода, толпа закричала так, словно сама земля восторгалась избавлением от многовекового проклятия.

Но радость не была всеобщей. Многие решили, что человеческая жизнь станет гораздо мрачнее, когда исчезнут недолгие вспышки удовольствия. Пока усердно трудились реформаторы, я случайно услышал негромкие возражения, исходившие от нескольких красноносых господ в нарочито просторных туфлях для подагриков. Один из этих достойных людей в потертом платье и с лицом, похожим на давно угасший очаг, выразил недовольство более открыто:

– Что толку в этом мире, если теперь нам больше не повеселиться? Где бедняку искать утешения в минуты печали и сомнений? Как согреть сердце на холодном ветру безрадостной земли? И что вы предлагаете взамен отнятого успокоения? Как старым друзьям посидеть у огня без доброго бокала? Чума на все ваши реформы! Теперь, когда навеки исчезли дружба и приятельство, мир стал грустным, холодным, себялюбивым и подлым! И честному человеку уже незачем в нем жить!

Эта страстная речь вызвала у стоявших рядом громкий смех. Однако, сколь бы несообразными ни были его слова, я не мог не посочувствовать отчаявшемуся пьянице, чьи собутыльники бросились в разные стороны, оставив беднягу без единой живой души, с которой можно опрокинуть рюмочку, да и сама рюмочка уже исчезла. Однако в действительности дело обстояло не совсем так, поскольку я заметил, как в последний момент он успел схватить выкатившуюся из костра бутылку первоклассного бренди и спрятал ее в карман.