Лисий шифр

– А я никогда не испытывал такой тяги к Китаю. Я даже не знаю, из какой части Китай мои предки, – промямлил я. Мне стыдно было смотреть Намите в глаза. Она наверняка считает меня самым невежественным мальчишкой в мире.

– Верно, – заметила Кай. – Но самосознание – это больше, чем интерес к какому-то месту.

– Разве?

– Конечно, Тео. – На этот раз её голос прозвучал мягко. – Это связь с теми, кто сформировал твою личность. С твоей семьёй. С Джейми. Эти люди сделали тебя тем, кто ты есть. Не вполне китайцем и не вполне американцем, принадлежащим обоим мирам. Вот и сосредоточься на воспоминаниях о Джейми. Память поможет тебе выстроить мостик, который свяжет тебя с твоими корнями.

У меня было такое чувство, как будто грудь сдавила гигантская рука и сжала. В словах Кай была своя правда, но…

– Не знаю, – сказал я, снова силясь сдержать слёзы.

– Что такое? – спросила Намита.

– Думать о Джейми – это как расковыривать незажившую рану. – Меня убивало, что мой голос звучал так тихо и жалобно. – Только вспомню его лицо или его голос, и просто… – Сдерживаемые рыдания заглушили мой голос.

К моему удивлению, Кай подплыла к моей груди и обняла крохотными плавниками.

– Знаю, – прошептала она, в её глазах тоже блестели слёзы. – Я чувствую то же самое.

Тогда Намита взяла меня за руку:

– Мне очень жаль, Тео.

Я в замешательстве смотрел на её руку, державшую мою. Намита точно была самым тактильным человеком среди всех моих знакомых. В моей семье «телячьи нежности» были не в ходу. Я не мог вспомнить, когда меня обнимали в последний раз. Мама дотрагивалась до меня, когда драла за уши. Я привык повторять себе, что это нормально, что можно прекрасно обойтись без обнимашек, но это прикосновение было мне приятно. Тепло руки Намиты на моей руке, а вдобавок плавники Кай у меня на груди – это было как якорь, надёжный и утешающий.

– Я постараюсь, – сказал я. – Но… э… не могли бы вы…

– Я буду рядом, – заверила Намита.

– И я тоже, – сказала Кай.

Мы улыбнулись друг другу. Потом я закрыл глаза, поднял руки ладонями вверх и опустил голову.

Ничего не получится. Я знал. Использовать память о Джейми в качестве связующей нити представлялось мне притянутым за уши, но одновременно слова Кай отзывались во мне. Особенно о том, что Джейми был большой частью моего самосознания. Потому что она была права. Он всегда был рядом, иногда как настырный старший брат, иногда как ролевая модель. За обедом мы непременно устраивали сражение на палочках за последний кусочек чашао[69]. Того самого чашао, который не один час готовил баба по рецепту, унаследованному им от най-най, которая получила его от своей най-най.

Джейми. Для меня он был больше чем брат. Он был нитью, связывавшей меня с моими культурными корнями. Глаза мои наполнились слезами, а ладони вскипели теплом.

– Тео! – воскликнула Намита.

Я открыл глаза, и у меня отвисла челюсть. Воздух над моими ладонями дрожал, как будто проходивший через него свет искривлялся, преломлялся и рассыпался всполохами и искрами.

– Получилось! – сказала Кай.

– Прочитай заклинание! – сказала Намита.

– Э… – я взмахнул руками. – Я не могу вспомнить!

Кай отчаянно поплыла в сторону, а Намита отскочила от моих рук, продолжавших рассыпать искры.

– Какое угодно! – сказала Кай.

Я подумал о заклинаниях, которые прочитал в календаре, и произнёс первое, что пришло на ум. Что-то про «колесо починяй». Но я, должно быть, перековеркал слова, потому что вместо колеса у меня с ладоней соскочил внезапный разряд ослепительного света. Он полетел в небо и погас в темноте. Мы несколько мгновений смотрели на пустое небо, а затем Кай и Намита с визгом кинулись меня обнимать.

– У тебя получилось! – воскликнула Намита.

– Я всегда знала, что ты не так прост! – сказала Кай.

Я прерывисто рассмеялся, недоверчиво уставившись на собственные ладони. А потом посмотрел на них:

– О’кей, а теперь мне надо выучить такие заклинания, с помощью которых можно безопасно освободить Пэна.

Мы обязательно это сделаем. Мы выполним задачу, ради которой Джейми послал нас сюда.

25. Кай

Остаток ночи мы провели, помогая Тео отрабатывать заклинания из календаря на духе из винного калебаса Дэнни. Я воспользовалась своими способностями, чтобы немного поболтать с духом из фляги, и заключила, что это был мелкий, но весьма сварливый дух комара. Он был не рад оказаться в роли подопытной крысы, но уступил, когда я сказала ему, что иначе из винного калебаса ему не выбраться. После двух часов бесплодных попыток Тео наконец сумел прочитать «Спой покой и укорот для разъярённого быка» духу комара, и мы счастливы были услышать тихий храп из горлышка тыквы.

– Скорее всего, завтра нас попросят освободить найденных духов, – сказал Тео. – Дэнни принесёт Пэна на урок, и я настропалю эту мысленную штуку и попытаюсь с ним договориться.

– Эту мысленную штуку? И кто говорил, что современные дети не способны выражать свои мысли? Но в любом случае ментальную связь должен инициировать Пэн, – услужливо прибавила я.

Тео сник.