Между черным и белым. Эссе и поэзия провинции Гуандун

Перед отправкой плота плотогоны заливают себе в глотку водку из зерна, после чего с криками и гиканьем запрыгивают на плот, одновременно начиная работать бамбуковыми шестами; плот из бревен отчаливает от берега и медленно движется вперед. Самое страшное во время сплава — если бревна разойдутся или судно пойдет ко дну, поэтому на все действия и слова на плоту накладывается много табу и ограничений. Ни в коем случае нельзя употреблять такие слова, как «перевернуть», «тонуть», «разойтись», «бить», «перевернуться», «укатиться», а также их омонимы[120]. Предметы на плоту нельзя класть горизонтально, перед началом и по окончании сплава нельзя просушивать женскую одежду, черпать рис крышкой от котла или беспричинно стучать по мискам и тарелкам. Во время сплава моряки под бой барабана часто распевают арии из пьесы «Избиение золотой веткой», но слово «бить» произносить нельзя, его заменяют на выражение «молочение золотой веткой». Если волны невысокие, и плот идет ровно, то плотогоны заводят известные всем запевки с реки Цзыцзян, что помогает прогнать одиночество и побороть усталость. Обычно начинает пение кормчий с шестом, стоящий на носу плота: «Хей хей эгегей! Хорошо сплавляться в марте, раз сходил, второй вернулся, а там и на третий сплав пошел. Как не полюбить сестричку из терема на воде, любовь весенним вихрем ударила мне в грудь, ударила мне в грудь». Тут же плотогон, стоящий в хвосте, подхватывает запевку: «Хей хей эгегей! Разойдитесь, тучи, разойдись, туман, синий дракон спускается вниз по реке, несусь на облаках, еду на тумане, бревна, вставайте в ряд. Сестричка из терема на воде, какая ты послушная! Кто другой стучит в твою дверь, им не откроешь, ждешь, когда постучится старший братишка…»

Озеро Дунтинху так обширно и широко, что не видать берегов, на нем часто случаются штормы и подстерегают опасности. В «Песне о шторме на Дунтинху» есть такие слова: с «девятого дня первого месяца начинается шторм Яшмового императора», заканчивается «взметающим реку штормом на двадцатый день двенадцатого месяца», всего за год бывает около двадцати штормов. В песне поется: «Дунтинху широко и далеко, как вздыбятся и опустятся волны, не видать солнца, коли ветра нет, волны высотой в три чи[121]

, при ветре высотой в три чжана

[122], чуть замешкался, разойдутся бревна, лодка перевернется, и все пойдут на корм рыбам». Видя начало шторма, хозяин судна (обычно вместе с плотогонами сплавляется один из владельцев) начинает бить в гонг, кланяться, стоя на коленях, возжигает курения и отрубает курице голову, моля богов о защите. После того как опасность миновала, обычно не благодарят богов за исполнение обета, связано это с поверьем о том, что «по озеру проплывают мелкие скупцы, жадные до денег, они дают богам беспорядочные клятвы и обеты». А ведь не кто иной как барабанщики-плотогоны находятся перед лицом самой большой опасности. Приближаясь к опасной отмели или водовороту, почтенные плотогоны начинают отчаянно колотить в гонг, выкрикивая в один голос: «Держи шесты!», «Греби веслом!»; лица у моряков гневные и суровые, они стоят по краям плота, который мотает из стороны в сторону, на них обрушиваются огромные волны, порой они дружно кладут шесты на плечо как копья и выкрикивают: «Шест! Шест!» И тут же зазвенят несколько гонгов, загремят подобно раскату грома голоса: «Первый шест, стоп! Второй шест, зацепляй! Третий шест, упрись намертво! Бряц, бряц, бряц! Ух, ух, ух!» На лицах полная сосредоточенность на работе: когда необходимо просто выжить и преодолеть опасность, все мысли о богатстве, славе, любви и ненависти отброшены прочь. Остаются только долг и ответственность!

2

В былые годы почтенные барабанщики-плотогоны из города Линьцзыкоу принадлежали к разным разрядам. У каждого разряда была своя цена за работу, которую писали на листочках красной бумаги и вывешивали на всеобщее обозрение на стенах храма у озера Дунтинху, тем самым показывая, что «ни старик, ни младенец не будут обмануты». Разряды носили название «золотого», «серебряного», «медного», «железного». Барабанщики-плотогоны золотого разряда совершали сплав из Линьцзыкоу по озеру Дунтинху до города Ханькоу или шли на запад провинции Хунань против течения, что занимало два-три дня и стоило сто серебряных юаней; для серебряного разряда плата составляла пятьдесят юаней, а для медного — всего тридцать юаней. Принадлежащих к железному разряду называли еще «бурлаками» или «жилетами» (чтобы уменьшить трение веревки о плечи, бурлаки надевают жилеты, защищающие плечи), их заработок составляет всего шесть-десять юаней. Неудивительно, что многие завидуют большим заработкам плотогонов золотого разряда, приговаривая: «Девушки из теремов на воде сойдут для картин, серебро почтенных барабанщиков-плотогонов высится башней».