Между черным и белым. Эссе и поэзия провинции Гуандун

Я ни разу не видела хозяина дома: по документам он был из местных крестьян, а на самом деле уже пробился в высшее общество: носил дорогие часы, ездил на спортивной машине, держал любовницу, отдыхал за границей. Со мной вели дела посредники — супружеская пара: жена — худенькая, миниатюрная, с хвостиком, всегда утомленная, голос слабый (полная противоположность тучной, вспыльчивой, темпераментной и острой на язык квартирной хозяйке из фильма «Разборки в стиле Кунг-фу»[165]); ее муж — рослый и смуглый, шлепанцы на босу ногу, выше жены на целую голову, неразговорчивый до крайности (за все время я не услышала от него ни слова). У стены холла было свалено три или четыре десятка велосипедов, в центре стоял диван из дерева, чайный столик, старый телевизор. Супруги жили в боковой квартире рядом с холлом. Несколько раз мне удавалось заглянуть в приоткрытую дверь: посреди непроглядной темноты громоздилось барахло, вздымался москитный полог.

Хозяйка отправляла мне сообщения: мисс Янь, общая плата за этот месяц семьсот восемьдесят юаней (аренда двухкомнатной квартиры стоила шестьсот пятьдесят, остальное — плата за воду и электричество). Читая сообщения от хозяйки, я слышала у своего уха ее легкий и сладкий, будто клейкий рис, шепот, из-за чрезмерного желания угодить голос казался почти заискивающим[166]. Хозяйка напоминала мне ветку мимозы: худая, кожа да кости, тусклая, робкая, в разговоре она тщательно подбирала слова — только бы не обидеть квартиранта. Все время, пока я жила в шестьсот десятой, хозяйка была вежлива и дружелюбна; а как-то раз она даже выручила меня.

Я не могла сообразить, как поставить москитный полог над кроватью, и не решалась попросить помощи у соседей, в отчаянии я вспомнила о хозяйке, схватила телефон, набрала ее номер. Услышав, в чем дело, она ответила, что мигом придет. Скоро раздался стук в дверь. Я открыла замок и впервые пустила в свою квартиру чужого. Изумленный взгляд хозяйки скользнул по стопке книг на письменном столе, по открытому ноутбуку, по чашке.

Она объяснила, что с пологом есть хитрость: продев каркасные дуги через сетку, нужно найти в середине место, где они пересекаются, словно две дороги, а потом потянуть вверх, чтоб получился свод, вот и все. Ее руки мерно, степенно перебирали складки полога, поддергивали ткань, словно она была единственной хозяйкой маленького отрезанного от мира царства. Не прошло и десяти минут, как перед нами вспучился огромный четырехугольный полог, я встала у изголовья кровати, хозяйка — в ногах, мы подняли марлевую юрту и прикололи ее к кровати с четырех сторон, потом как следует закрепили. Полог был великолепен, в моей съемной квартире он казался попавшей в беду принцессой.

3

Я хотела переехать в двухкомнатную: мне ни к чему были две спальни. Хозяйка неизменно качала головой: «Нет, честное слово нет». Объясняла: «Это после Чуньцзе[167]

квартиры пустеют, а сейчас все битком». Я подозревала, что она хочет побольше на мне заработать, но тут же корила себя за такие мысли.

Однажды я сидела у входа в супермаркет и ела свой малатан, как вдруг зазвонил телефон — номер шаньтоуский, я невольно замешкалась (у меня в Шаньтоу[168] никого не было), но телефон пиликал и пиликал, и голос его был упрям и настойчив. Почему-то мне слышались в этом звонке бесстыжие нотки — он словно нашел границу моего терпения и собирался прорваться за нее, захлестнув меня палящим огнем. Звонок превратился в преследователя, в вымогателя, он заставил меня нажать кнопку «принять вызов».

Женский голос, грубый, как дрова, с места в карьер спросил: «Это вы хотели поменяться на двушку?» Я оцепенела. Откуда у нее мой номер? И откуда известно, чего я хочу? Не дожидаясь ответа, женщина на том конце продолжала трещать, беззастенчиво и нагло: «Я ваша соседка, у меня двушка, хочу поменяться». В ее голосе слышалась деревенская фамильярность, недовольный ропот, жгучая назойливость. Ах… Двухкомнатная квартира, о которой я мечтала.

Я поспешила домой, по дороге раздумывая, кто она — хозяйка такого страстного и бойкого, уверенного и по-дикарски здорового голоса: скорее всего, молодая очаровательная девушка, настоящая крестьянская дочь, много лет проработала в дельте Чжуцзян и недавно переехала из Шаньтоу в Дунгуань, чтобы начать здесь новую жизнь; потому она и торопится, потому и сорвала с себя невидимые доспехи, в которых ходят друг перед другом незнакомцы, и явилась ко мне в чем мать родила. Но я увидела перед собой беременную женщину: метр шестьдесят ростом, маленькие ручки и ножки, черные как смоль волосы, бледная кожа, асимметричные глаза. В ней не было ни капли обычного для беременных спокойствия, наоборот, жгучим возбуждением эта женщина напоминала миниатюрный ядерный реактор.