Наш общий друг. Часть 1

Это корпоративные попрошайки. Но тутъ же, рядомъ съ ними, стоятъ и попрошайки личные. И какъ болитъ сердце секретаря, когда ему приходится имть дло съ такими! А дло съ ними до извстной степени приходится имть, ибо вс они прилагаютъ документы (они зовутъ свою пачкотню документами, хотя эти документы такъ же похожи на бумаги, достойныя этого имени, какъ рубленая телятина на теленка), объясняя при этомъ, что невозвращеніе оныхъ было бы для нихъ разореніемъ. Другими словами: хоть они и теперь совершенно раззорены, но только раззорятся еще совершенне. Въ числ такихъ корреспондентовъ было даже нсколько генеральскихъ дочерей, которыя издавна привыкли ко всякой роскоши въ жизни (кром орографіи) и которыя никакъ не думали, провожая дорогихъ отцовъ своихъ на войну, что имъ когда-нибудь доведется обращаться за помощью къ тмъ, кого Провидніе, въ неисповдимой мудрости своей, благословило несмтными богатствами и изъ среды коихъ он избрали Никодима Боффина, эсквайра, для первой двственной попытки, хорошо понимая, что у него такое сердце, какого еще не бывало на свт. Кром всего прочаго секретарь позналъ еще ту истину, что откровенность между мужемъ и женой рдко бываетъ возможна подъ гнетомъ нужды, — такъ многочисленны были жены, бравшіяся за перо, чтобы попросить у мистера Боффина взаймы тайкомъ отъ своихъ любящихъ мужей, которые никогда не допустили бы этого, если бы знали, и такъ многочисленны были мужья, бравшіеся за перо, чтобы попросить у мистера Боффина взаймы тайкомъ отъ своихъ любящихъ женъ, которыя мгновенно лишились бы чувствъ, если бъ имли хоть тнь подозрнія относительно этого обстоятельства.

Были еще вдохновенные попрошайки. Не дале какъ вчера сидли они, ни о чемъ не помышляя, въ своей комнатк, надъ огаркомъ свчи, который долженъ былъ скоро погаснуть, оставивъ ихъ въ потемкахъ на остатокъ ночи, какъ вдругъ, должно быть, нкій добрый ангелъ шепнулъ имя Никодима Боффина, эсквайра, освтивъ ихъ душу лучемъ надежды, которая такъ давно была имъ чужда.

Сродни этимъ поэтамъ были попрошайки, вдохновленные дружескимъ совтомъ. Они вкушали холодный картофель и запивали водой при дрожаніемъ и уныломъ свт спички у себя на квартир (плата значительно просрочена и жестокосердая хозяйка грозится выгнать, «какъ собаку», на улицу), когда внезапно одинъ умный человкъ, ихъ преданный другъ, случайно къ нимъ заглянувшій, сказалъ имъ: «Немедленно пишите Никодиму Боффину, эсквайру», неотступно настаивая, чтобъ это было сдлано безъ отлагательства.

Были также попрошайки съ благородной гордостью. Во дни изобилія они считали золото прахомъ, да и теперь это чувство служитъ для нихъ единственной помхой къ накопленію богатствъ. Но они не просятъ праха у Никодима Боффина, эсквайра. Нтъ, мистеръ Боффинъ! Пусть свтъ назоветъ это гордостью, жалкою гордостью, но они не возьмутъ вашего праха, если бы даже вы сами его предлагали. Ссуда, сэръ, на три съ половиною мсяца, считая съ ныншняго дня, — ссуда по пяти процентовъ, которое будутъ вноситься въ любое благотворительное учрежденіе по вашему указанію, — вотъ все, чего хотятъ отъ васъ. Если вы будете столь малодушны, что откажете, то разсчитывайте на полное презрніе сихъ высокихъ душъ.

Были, кром того, попрошайки, привыкшіе чрезвычайно аккуратно вести свои дла. Они покончатъ съ собой во вторникъ въ четверть перваго пополудни, если къ этому сроку не будетъ получена почтовая контрамарка отъ Никодима Боффина, эсквайра. Если же контрамарка придетъ посл четверти перваго, хотя бы и во вторникъ, то не стоитъ посылать, ибо они будутъ тогда (составивъ предварительно точный меморандумъ жестокихъ своихъ обстоятельствъ) въ холодныхъ объятіяхъ смерти.

Были, наконецъ, попрошайки, верхомъ на кон готовые отправиться по большой дорог прямо къ несмтному богатству. Цль передъ ними, дорога ровная, торная, шпоры надты, конь ретивъ, и вотъ, въ послдній мигъ передъ отъздомъ, за неимніемъ того или другого атрибута ихъ спеціальности — скрипки, часовъ, телескопа, электрической или иной машины, — они должны навсегда слзть съ коня, если не получать денежной стоимости названнаго атрибута отъ Никодима Боффина, эсквайра.

Мене поддаются опредленію по своему разнообразію попрошайки отважные, пускавшіеся обыкновенно на хитрости. Въ своихъ письмахъ, отвтъ на которыя слдовало адресовать на указанныя начальныя буквы имени и фамиліи въ сельскую почтовую контору, они берутъ на себя смлость спросить (по большей частй женскою рукой), не можетъ ли нкая особа, не имющая нравственнаго права назвать Никодиму Боффину, эсквайру, свое имя, которое заставило бы его содрогнуться, если бъ было открыто ему, просить его о немедленной ссуд двухсотъ фунтовъ изъ неожиданно доставшихся ему богатствъ, ибо благороднйшая привилегія богачей есть довріе къ человчеству