Наш общий друг. Часть 1

— Тутъ вотъ о человк съ подозрительной раной надъ глазомъ. Вотъ о двухъ сестрахъ, которыя связались платкомъ. А это о старомъ пьяномъ молодц, въ туфляхъ и въ ночномъ колпак, который бился объ закладъ на четверть рому — какъ было дознано посл — что пробьетъ дыру въ рк, если закладъ выставятъ ему впередъ, и сдержалъ свое слово въ первый и въ послдній разъ въ жизни. Объявленія-то у меня, видите, словно обои на стн; я ихъ вс знаю и читаю наизусть.

Онъ провелъ передъ собою ночникомъ вдоль висвшихъ бумагъ, точно свтъ ночника былъ эмблемой свта его школьныхъ познаній; потомъ поставилъ бутылку на столь и сталъ позади него, зорко вглядываясь въ своихъ постителей. Въ немъ была странная особенность, составляющая принадлежность нкоторыхъ хищныхъ птицъ, а именно: каждый разъ, какъ онъ хмурилъ лобъ, его всклокоченный хохолъ приподнимался.

— И вы всхъ ихъ вытащили, всхъ? — спросилъ Юджинъ.

На это хищная птица въ свою очередь спросила:

— А какъ ваша фамилія? — позвольте узнать.

— Это мой другъ, — сказалъ Мортимеръ, — мистеръ Юджинъ Рейборнъ.

— Мистеръ Юджинъ Рейборнъ? Хорошо. А почему бы мистеру Юджину Рейборну задавать мн вопросы?

— Я такъ просто спросилъ: вы ли всхъ ихъ вытащили?

— Я отвчу вамъ такъ же просто: по большей части я.

— Какъ вы полагаете, не было ли насилія или грабежа въ нкоторыхъ изъ этихъ случаевъ?

— Я ничего объ этомъ не полагаю, и не изъ такого десятка. Если бы вамъ довелось добывать себ хлбъ изъ рки, то и вамъ некогда было бы полагать. Прикажете проводить?

Ляйтвудъ кивнулъ головой, и хозяинъ отворилъ дверь; но тутъ у самаго почти порога Ляйтвудъ увидлъ блдное и встревоженное лицо, — лицо человка сильно взволнованнаго.

— Вы не тла ли ищете? — спросилъ Гафферъ Рексамъ. — Или не нашли ли сами тла?

— Я заблудился, — отвчалъ человкъ торопливымъ и тревожнымъ голосомъ.

— Заблудились?

— Я… совершенно незнакомъ съ этими мстами и сбился съ дороги. Мн… мн необходимо видть то, что описано вотъ тутъ…

Онъ задыхался и едва могъ говорить; однакоже указалъ на бывшій у него другой экземпляръ объявленія, только что напечатаннаго, не успвшаго высохнуть и только что вывшеннаго Гафферомъ на стн его комнаты.

Свжесть этого экземпляра, а можетъ быть, и общій видъ его дали Гафферу возможность понять появленіе незнакомца.

— Здсь ужъ есть джентльменъ — мистеръ Ляйтвудъ — по этому же длу.

— Мистеръ Ляйтвудъ?

Послдовало молчаніе. Мортимеръ и незнакомецъ посмотрли одинъ на другого. Они другъ друга не знали.

— Мн кажется, сэръ, вы сдлали мн честь, назвавъ меня по имена? — сказалъ Мортимеръ съ своимъ обычнымъ спокойствіемъ, прерывая неловкое молчаніе.

— Я только повторилъ его за этимъ человкомъ.

— Вы сказали, что вы чужой въ Лондон?

— Совершенно чужой.

— Не ищете ли вы нкоего мистера Гармона?

— Нтъ.

— А то, могу уврить васъ, поиски ваши будутъ напрасны… Не угодно ли вамъ идти съ нами?

Пройдя небольшое пространство по кривымъ переулкамъ, сплошь покрытымъ грязью, занесенною въ нихъ, быть можетъ, послднимъ зловоннымъ приливомъ, они подошли къ небольшой двери и къ яркому фонарю полицейской станціи. Здсь они нашли полицейскаго инспектора съ перомъ, чернильницей и линейкой, который работалъ надъ своими книгами въ выбленной комнат, какъ какой-нибудь монахъ въ монастыр на вершин горы, и такъ спокойно, какъ будто бы до него не долетали неистовые крики пьяной женщины, стучавшей что было мочи въ двери карцера, гд она была заперта, близехонько, на заднемъ двор. Съ тмъ же видомъ затворника инспекторъ оставилъ свои книги и кивнулъ Гафферу, какъ человку, ему уже извстному, бросивъ на него при этомъ такой взглядъ, который какъ будто говорилъ: «Про васъ то, другъ любезный, мы все знаемъ: когда-нибудь попадетесь». Потомъ онъ обратился къ мистеру Мортимеру Ляйтвуду и къ его спутнику и сказалъ, что сейчасъ будетъ готовъ къ ихъ услугамъ. Въ нсколько минутъ онъ окончилъ разлиновку лежавшей передъ нимъ книги, надъ которой трудился такъ старательно, какъ будто разрисовывалъ молитвенникъ. Отчетливость и тщательность его работы ясно показывали, что въ сознаніе его совсмъ не проникала женщина, барабанившая въ дверь карцера съ сугубымъ неистовствомъ и съ страшнымъ визгомъ требовавшая, чтобъ ей подали утробу какой-то другой женщины.

— Дайте фонарь, — сказалъ инспекторъ, вынимая ключи.

Покорный сателлитъ подалъ ему фонарь.

— Теперь пойдемте, джентльмены.

Однимъ изъ ключей онъ отперъ прохладный подвалъ въ конц двора, и вс вошли туда. Но въ скоромъ времени они снова показались. Никто не говорилъ, кром Юджина, прошептавшаго Мортимеру:

— Немногимъ похуже леди Типпинсъ.

Вс опять направились въ выбленную библіотеку того же монастыря, — а визгливыя требованія утробы стояли въ воздух, не смолкая и тогда, когда они смотрли на печальное зрлище, для котораго явились сюда, не смолкая и посл, когда аббатъ монастыря, инспекторъ, суммировалъ имъ обстоятельства этого казуснаго дла. Вотъ что онъ разсказалъ: