Наш общий друг. Часть 1

Сказавъ это, мистеръ Винасъ киваетъ головой на темный уголъ за спиной мистера Вегга. Мистеръ Веггъ съ легкимъ испугомъ оборачивается, ищетъ глазами французскаго джентльмена и наконецъ узнаетъ его въ образ искуснйшимъ образомъ отдланныхъ реберъ, стоящихъ на полк въ углу, какъ какая-нибудь кираса или корсетъ.

— А, сэръ! Въ своемъ отечеств вы были, можетъ статься, вполн порядочнымъ человкомъ, — произноситъ мистеръ Веггъ такимъ тономъ, какъ будто обращается къ только что представленному ему новому знакомому, — но я надюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что не родился еще тотъ французъ, съ которымъ я согласился бы хоть въ чемъ-нибудь сравняться.

Въ эту минуту засаленная дверь лавченки отворяется внутрь и вслдъ за тмъ появляется какой-то мальчикъ, который, выпустивъ дверь и давши ей хлопнуть, заявляетъ:

— Я за чучеломъ канарейки.

— Три шиллинга девять пенсовъ, — кротко отзывается Винасъ. — Деньги принесъ?

Мальчикъ выкладываетъ на прилавокъ четыре шиллинга, а мистеръ Винасъ, который всегда находится въ грустномъ настроеніи духа, съ легкимъ стономъ осматривается вокругъ, отыскивая чучело канарейки. Чтобы помочь себ въ этихъ поискахъ, онъ беретъ свчу, и тутъ мистеръ Веггъ замчаетъ, что на высот его колнъ есть еще полочка, предназначенная исключительно для рукъ скелетовъ, которыя, кажется, такъ и хотятъ заграбастать все, что имъ ни подвернется. Мистеръ Винасъ спасаетъ отъ нихъ канарейку въ стеклянномъ ящик и подноситъ ее мальчику.

— Вотъ смотри: точно живая. Сидитъ на вточк и собирается вспорхнуть. Береги ее, — прелестная штучка! Вотъ сдача… Три пенса сдачи, три шиллинга девять за канарейку, итого четыре шиллинга. Врно!

Мальчикъ принимаетъ сдачу и уже берется одной рукой за ремень, прибитый къ двери вмсто ручки, какъ вдругъ мистеръ Винасъ останавливаетъ его окрикомъ:

— Эй, стой, негодный мальчишка! У тебя тамъ зубъ между полупенсами.

— Почемъ же мн знать, что онъ у меня? Вы сами мн его дали. Мн вашихъ зубовъ не нужно: у меня довольно и своихъ, — хнычетъ мальчикъ, отыскивая зубъ между сдачей и швыряя его на прилавокъ.

— Не оскорбляй меня въ порочной гордын твоей юности! — возглашаетъ мистеръ Винасъ патетическимъ тономъ. — Не обижай меня: ты видишь, — я и безъ того скорбенъ духомъ. Зубъ, должно быть, попалъ какъ-нибудь въ денежный ящикъ. Они везд попадаютъ. Сегодня за завтракомъ я вынулъ два изъ кофейника — коренныхъ.

— Ага! — произноситъ, успокаиваясь, мальчикъ. — Такъ зачмъ же вы бранитесь?

На это мистеръ Винасъ, встряхнувъ своими пыльными волосами и поморгавъ слабыми глазами, отвчаетъ, какъ раньше:

— Не оскорбляй меня въ гордын твоей юности! Не обижай, — я и такъ скорбенъ духомъ. Ты и понятія не имешь, какой чудесный экземпляръ вышелъ бы изъ тебя, если бъ мн довелось связать твои суставчики проволокой.

Это заявленіе, повидимому, возымло свое дйствіе, ибо мальчишка съ ворчаньемъ торопливо вышелъ изъ лавки.

— Охъ-охъ-охъ! — тяжко вздыхаетъ мистеръ Винасъ, снимая нагаръ со свчи. — Отцвлъ для меня міръ!.. Хотите осмотрть мою лавку, мистеръ Веггъ? Позвольте, я вамъ все покажу со свчей… Вотъ моя рабочая скамья. Вотъ скамья моего подмастерья. Вотъ тиски. Инструменты. Кости разныя. Черепа. Индйскій младенецъ въ спирту. Африканскій — тоже. Препараты разные въ стклянкахъ. Все, что вы можете достать рукой, сохранилось хорошо, а что попортилось, — стоить выше. А что на самыхъ верхнихъ полкахъ, того я и самъ не припомню. Должно быть, разныя ненужныя кости… Тутъ кошки. Скелетъ англійскаго младенца. Собаки. Утки. Стекляные глаза разные. Набальзамированная птичка. Высушенныя шкурки разныхъ зврковъ. Вотъ вамъ общій видъ — такъ сказать, панорама.

По мр того, какъ поднимается и опускается свча, поименованные предметы выступаютъ изъ темноты, точно на перекличк, и затмъ снова скрываются. Окончивъ свой обзоръ, мистеръ Винасъ повторяетъ скорбнымъ голосомъ: «Охъ-охъ-охъ!» и, усвшись на свое мсто, наливаетъ себ еще чаю.

— А гд же у васъ я? — спрашиваетъ мистеръ Веггъ.

— Вы гд-нибудь въ задней лавк, черезъ дворъ. Говоря откровенно, я напрасно купилъ васъ у больничнаго сторожа.

— А сколько вы за меня дали?

— Я купилъ васъ вмст съ другими, гуртомъ, — отвчаетъ Винасъ, усердно дуя на свой чай, — потому не знаю, что причитается за васъ.

Мистеръ Веггъ задаетъ свой вопросъ въ исправленной редакціи:

— А сколько вы возьмете за меня?

— Въ настоящую минуту, — отвчаетъ Винасъ, продолжая дуть на чай, — я не могу вамъ на это отвтить.

— Полноте! По вашимъ же собственнымъ словамъ, я недорого стою, — говоритъ мистеръ Веггъ убдительнымъ тономъ.

— Оно, дйствительно, недорого для сборнаго костяка — съ этимъ я согласенъ, мистеръ Веггъ, но вы можете оказаться драгоцннымъ, какъ… (тутъ мистеръ Винасъ отхлебываетъ еще глотокъ чаю, но такого горячаго, что у него захватываетъ духъ и изъ его слабыхъ глазъ бгутъ слезы)… какъ аномалія, какъ уродство, если вы извините мн это слово.

Сайлесъ сдерживаетъ негодующій взглядъ, выражающій все, что угодно, кром желанія извинить мистера Винаса, и говоритъ:

— Кажется, вы меня знаете, мистеръ Винасъ; знаете и то, что я никогда не торгуюсь.