Наш общий друг. Часть 1

Но вотъ Beнирингъ выходитъ изъ библіотеки, гд онъ, въ часы созерцательнаго настроенія, приковываетъ свой умъ къ рзьб и позолот пилигримовъ, отправляющихся въ Кентербери.

Онъ подаетъ Твемло статейку, приготовленную имъ для газетъ, дабы он могли протрубить фешенебельному міру о томъ, какъ семнадцатаго числа текущаго мсяца, въ церкви Св. Іакова, его высокопреподобіе Бланкъ-Бланкъ, при содйствіи его преподобіе Дашъ-Даша, сочеталъ узами брака Альфреда Ламля, эсквайра изъ Саквелль-Стрита, въ Пикадилли, съ Софроніею, единственною дочерью покойнаго Горація Экершема, эсквайра изъ Іоркшира, и какъ прекрасная невста была выдана изъ дома Гамильтона Вениринга, эсквайра изъ Стукконіи, по благословеніи ея посаженнымъ отцомъ ея Мельвиномъ Твемло, эсквайромъ изъ Дьюкъ-Стрита, близъ Сентъ-Джемскаго сквера, вторымъ кузеномъ лорда Снигсворта изъ Снигсвортскаго Парка. Пробгая эту статейку, Твемло какъ-то смутно соображаетъ, что если его высокопреподобіе Бланкъ-Бланкъ и его преподобіе Дашъ-Дашъ не сумютъ, посл этого перваго знакомства своего съ Венирингомъ, попасть въ реестръ самыхъ старинныхъ дорогихъ и близкихъ его друзей, то благодарить за это имъ будетъ некого, кром самихъ себя.

Затмъ является Софронія (которую Твемло видлъ счетомъ два раза за всю свою жизнь), чтобы поблагодарить мистера Твемло за принятую имъ на себя роль покойнаго Горація Экершема, эсквайра изъ Іоркшира. А посл нея является Альфредъ (котораго Твемло видлъ только разъ въ жизни), чтобы сдлать то же самое и блеснуть своею, въ нкоторомъ род кондитерской наружностью, предназначенною, повидимому, для вечерняго освщенія и попавшею на свтъ дневной по какой-то непростительной ошибк. Посл этого выходитъ изъ своихъ апартаментовъ мистрисъ Венирингъ, съ преизбыткомъ орлиной важности во всей своей фигур и съ темноватыми пятнышками на душ, подъ стать темной родинк на ея подбородк,- выходитъ «измученная хлопотами и ощущеніями», какъ она сама объявляетъ дорогому своему Твемло, и лишь чуть-чуть подкрпленная рюмочкой ликера, поданнаго ей почти противъ ея воли мрачнымъ алхимикомъ. Напослдокъ являются подружки невсты, прибывшія по желзнымъ дорогамъ съ разныхъ сторонъ, точно партія очаровательныхъ рекрутиковъ, навербованныхъ сержантомъ, очевидно здсь не присутствующимъ, ибо, попавъ въ депо Вениринговъ, он оказываются въ стран имъ неизвстной.

Посл всего этого Твемло отправляется къ себ домой, въ Дьюкъ-Стритъ, близъ Сентъ-Джемскаго сквера, съдаетъ тарелку супу и кусочекъ баранины и просматриваетъ въ молитвенник обрядъ внчанія, чтобы запомнить то мсто, гд ему придется отвчать въ качеств посаженнаго отца. Мистеръ Твемло грустить надъ своею конюшней: бдняга ясно чувствуетъ, что на сердц у него осталась царапинка отъ ноготковъ самой очаровательной изъ очаровательныхъ подружекъ невсты. Бдный, кроткій маленькій джентльменъ любилъ въ дни оны, но его милая не отвчала ему взаимностью (какъ это часто бываетъ). Онъ находитъ, что очаровательная подружка невсты похожа на его милую, какою та была во время оно (хотя она ни капли не похожа); онъ увренъ, что если бъ его милая не вышла за другого изъ-за денегъ, а вышла бы за него по любви, то и онъ, и она были бы счастливы (чего отнюдь не случилось бы), и надется, что она все еще продолжаетъ питать къ нему нжныя чувства (хотя она давно забыла объ его существованіи). Задумавшись передъ каминомъ, онъ низко склоняетъ свою высохшую головку на свои высохшія ручки, ставитъ свои высохшіе локотки на свои высохшія колпки и груститъ. «Нтъ волшебницы, которая длила бы со мною время здсь, дома», думаетъ онъ. «Нтъ у меня волшебницы и въ клуб. Пустыня, пустыня, пустыня, мой любезный Твемло!» И онъ забывается сномъ, и вдругъ вс члены его вздрагиваютъ, какъ отъ гальваническаго тока.